исовывая их очертания среди тьмы и вечерних звезд. Также среди тьмы вырисовывалось две физиономии мужчин. Они Улыбались, как обычно всегда улыбаются пьяные угрюмой улыбкой. Толкнув ногой деревянную дверь, мужчина в куртке нырнул в дверной проем и исчез во тьме лестничного пролета. Его друг постоял еще несколько мгновений, словно чего-то дожидаясь, а потом исчез там же. Лежавший у дверей пес приоткрыл глаза, но почти тут же закрыл их обратно.
Оказавшись внутри, мужчина в куртке поджег спичку. В свете огня появились очертания его друга и узкой винтовой лестницы. Она так резко уходила наверх, что удобнее всего взбираться по ней было на четвереньках. Помимо лестницы спичка осветила еще и старика с взъерошенными волосами, который стоял с выставленным вперед карабином почти пред гостями. Прикурив папиросу, мужчина потушил спичку и бросил ее в сторону. Очертания лестницы и старика с карабином тут же исчезли, остался лишь огонек сигареты.
– Там кто-то есть! – объявил старик. Лица его не было видно, и пьяный голос его словно рождался темнотой.
– Где? – уточнил мужчина в куртке хриплым голосом.
– В темноте. – ответил старик.
– Темнота это… это как стоять рядом с зеркалом. – просветил всех мужчина в очках.
– Почему?
– В темноте и в зеркале никогда ничего нет, но там всегда что-то есть.
– Так есть или нет? – уточнил мужчина в куртке. Папироса его нервно шевелилась во тьме.
– Скорее есть. Да, там всегда что-то есть. Должно быть.
После этих слов друга, мужчина в куртке достал револьвер и два раза выстрелил наугад в темноту.
– Все, теперь там больше никого нет. – заключил он и издал похожий на смех звук. После этого мужчина стал взбираться по лестнице, то и дело хватаясь рукой за что-то противное и чертыхаясь. Старик тоже издал похожий на смех звук и больше ничего.
Через пару пролетов сигарета мужчины в куртке столкнулась еще с одной сигаретой. Она горела в темноте и не шевелилась. Она была так бездвижна, словно ее приколотили к стене. Сигарета мужчины, напротив, дергалась из стороны в сторону, словно колотящийся об окно мотылек.
– Джо здесь? – спросил мужчина в куртке.
– Какой Джо? – спросил его в ответ тонкий женский голос.
– Тот единственный Джо, который живет здесь. В этом вонючем доме.
– Я не знаю никаких Джо. А как тебя зовут? – ответил голос с нежностью.
Мужчина в куртке опять достал спичку и зажег ее. В тусклом свете огня вырисовалось лицо женщины с коротко стриженными волосами, наивной улыбкой и с усталым взглядом. Она курила, опершись о стену. Курила и улыбалась.
– Элейн, ты? Что значит, что ты не знаешь никаких Джо?
– То и значит, что я никого не знаю. И не собираюсь знать, сколько бы их здесь ни было, этих Джо.
– Джо поэт – подсказал мужчина в рубашке. Его очки поблескивали в свете горящей спички. – Он здесь живет.
– Ах, поэт! – рассмеялась девушка так, как будто это было невыносимо смешно – Не люблю поэтов, от них всегда становится тошно. Еще тошнее, чем от мятных сигарет.
– Так он здесь? – ответил ей мужчина в куртке. Спичка его погасла, догорев до конца. На лестнице опять стало темно.
– Что вам от него нужно?
– Поцеловать хотим.
– Может ты меня лучше поцелуешь?
Мужчина в куртке ничего не ответил, он развернулся и подошел к одной из дверей, после чего несколько раз ударил в нее кулаком.
– У Джо подружка, не думаю, что он будет вам рад. Если хотите, можете выпить со мной. Правда Боб выкинул меня сюда, так что присесть я вам скорее всего не предложу. – проговорила девушка, затягиваясь. В глазах ее тускло отражался огонек сигареты и клубящийся над ней дым.
– У Джо подружка? – удивился мужчина в рубашке. – Наверное и корабли уже по небу поплыли…
Все не понимая уставились в темноту, откуда доносился голос мужчины в рубашке.
– Это аналогия такая.
– Чего?
– Аналогия. Слово такое.
– Красивое слово. Только непонятное. Энни сказала про подружку, я сама не видела. И не слышала. Слышно всегда только Джо и больше никого не слышно.
– Джо, открывай, сукин ты сын! Мы пришли веселить тебя, и ничерта ты от нас не отделаешься, пока не высунешь сюда свою кислую рожу. – прохрипел мужчина в куртке. Сгоряча он так ударил по двери кулаком, что та открылась. Воцарилась тишина. В этой тишине слышалось лишь потрескивание сигареты, ерзание, засунутой в карман, руки мужчины в рубашке и мерный мужской
