Белые и бледно-розовые колокольчики казались кружевными чепчиками, под которыми пряталось чье-то улыбающееся лицо.
От дуновения ветерка цветки качались на тонких стебельках и как будто танцевали.
Я пошептала ветру, и раздался тихий звон колокольчиков. Это была простейшая магия стихий, настолько слабая, что она не потревожила более сильную магию, которая проникла в меня вместе с «Книгой Жизни».
Филипп поднял голову. Магический звук целиком завладел его вниманием.
Я подула на цветки, и звон колокольчиков усилился.
– Мама, еще! – попросила Бекка, хлопая в ладоши.
– Твоя очередь, – сказала я, держа веточку между нашими губами.
Бекка поднатужилась и дунула что есть силы. Я засмеялась. Колокольчики зазвучали еще громче.
– Я! Я! – Филипп потянулся к цветкам, но я подняла веточку выше.
На этот раз ландыш испытал на себе магическое воздействие двух ведьм и одного ведьмака. Его цветки издавали настоящий колокольный перезвон.
Чтобы не смущать местных жителей и не заставлять их теряться в догадках, почему они слышат церковные колокола на таком расстоянии от города, я воткнула ветку ландыша в землю.
– Floreto, – сказала я, посыпав вокруг нее землей.
Цветки стали крупнее и потянулись вверх. Внутри каждого колокольчика из бледно-зеленых тычинок появилось подобие глаз и рта, а пестик превратился в нос.
Дети были зачарованы зрелищем. Раскрыв рты, они смотрели на цветочных человечков, машущих им листьями. Бекка махала в ответ.
Вид у подошедшего Мэтью был встревоженный, но, когда он увидел машущий ландыш, на лице появилось изумление, а потом и гордость.
– Мне показалось, что где-то пахнет магией, – произнес Мэтью, присаживаясь на одеяло.
– Тебе не показалось.
Стебель начал вянуть. Я решила, что ландышу пора отвесить прощальный поклон, а мне – завершить это импровизированное магическое представление.
Мэтью и дети восторженно захлопали. Занятия магией редко вызывали у меня смех, но сейчас я смеялась.
Филипп вернулся к своим камешкам и бархатным розам, а Бекка продолжила собирать зеленые предметы, ходя по густой траве на своих еще не слишком твердых ножках. Зрелище, устроенное мной, не вызвало у близнецов ни капли страха. Родительские тревоги были им неведомы.
– Ты сделала большой шаг, – произнес Мэтью, притягивая меня к себе.
– Их занятия магией всегда будут меня тревожить, – сказала я, удобно устраиваясь в объятиях мужа и продолжая наблюдать за игрой близнецов.
– Разумеется, будут. И я буду тревожиться всякий раз, когда они погонятся за оленем. – Мэтью прижался губами к моим. – Служить достойным образцом поведения для собственных детей – одна из родительских обязанностей. Сегодня ты это сделала.
– Я лишь надеюсь, что Бекка немного
