ворота гранатой подниму на воздух. – Глаза его начали светлеть, ноздри сжались, уменьшились, стали совсем крохотными. – Небось полный халат наложил от страха, жена уже лопатой выгребает. Вот ходячий мочевой пузырь! Мухаммед, гранату!
Проворно расстегнув пуговку на одном из кармашков лифчика, Мухаммед запустил в нутро руку, ухватил пальцами рубчатое тело гранаты.
– Одну минуту, муалим, – поднял руку Фатех. – Хозяин идет.
– Ну и слух у тебя! – недовольно пробурчал Абдулла.
Ворота раскрылись бесшумно, на пороге появился хозяин в длинной белой рубахе, таких же брюках, схваченных у щиколотки штрипками, молча поклонился Абдулле.
– Зовешь в гости, значит? – усмехнулся Абдулла. – А чего раньше не звал?
Хозяин выпрямился, коротко глянул Абдулле в лицо – взгляд был открытый, глаза не замутнены страхом, снова поклонился и проговорил глухо, бесцветным ровным голосом:
– Раньше времена были другие, Абдулла!
– Значит, признал меня?
– Признал, Абдулла. Как не признать друга юности?
– Ну, в юности, допустим, ты не очень жаловал меня.
– Как знать, как знать, Абдулла, – уклончиво ответил хозяин, оглядел вооруженное сопровождение Абдуллы, задержал взгляд на Али, что-то печальное, далекое мелькнуло у него на лице, в глазах возник горький свет, возник и погас – Али понял, что хозяин жалеет его, хотел опустить голову, извиниться за невольное вторжение, но сообразил, что извиняться должен не он, и как стоял, так и продолжал стоять – развернув грудь, чуть наклонив голову в упрямом движении, одну ногу выдвинув вперед, будто для броска.
– Зови в дом, Султан! – сказал Абдулла. – В воротах дела не решаются.
Хозяин молча посторонился, пропуская гостей, запер ворота.
– Боишься? – Абдулла бросил настороженный взгляд на тяжелый, ручной ковки запор, которой под рукой хозяина беззвучно продвинулся на всю ширину ворот. – Боишься, Султан, что тебя украдут?
– А кто меня должен украсть, Абдулла?
– Да хотя бы я, Султан.
– Нет, не боюсь. С тобой, Абдулла, мы сговоримся.
При лилово-желтом угасающем свете вечера двор был печален и пуст, и одновременно необычен – необычен своей планировкой, удлиненностью, тем, что упирался одним концов в скалу, и это вызывало ощущение, что двор вот-вот отвалится от огромной каменной глыбы, он держался на наточке, но пока не отваливался. Пустота тоже бросалась в глаза, вызывала сложное чувство потери и некой утраты, столь неизбежной в бренном мире – многие вещи неизбежны! – вечером двор должен быть забит скотом, но двор Султана был пуст.
– Где же твои овцы, Султан? – не выдержал Абдулла. – Где твое богатство?
– Овец нет, Абдулла. Сдохли.
– Что случилось? Болезнь?
– Отрава, выпили отравленной воды и легли рядком, все до одной.
– Это
