восемь газет, – подсказала дочь.
– Олигарх, кирпич ему на плешину! Фээсбэшников прикормил, милицию на корню скупил, один Малюта-прокурор еще хорохорится.
– Не станет больше хорохориться.
– Чего вдруг?
– Подловили его на женщинах.
– Ну, это фигня, Тома.
– Нет, па. Березович сказал, там нюансы. И фотографии.
– Чего ж в эфир не пустил?
– Пока выжидает. Так что с ним? Примешь его?
Ответить он не успел. Помешал дверной звонок. Денщик генерал впустил пухлявенькую врачиху.
Она вошла, как обычно, с аппаратом для электрокардиограммы. Дочь отошла к окну.
– Добрый день! – поприветствовала Президента пухлявенькая.
– Ты, Оленька, как всегда, выглядишь на все сто.
– Любите вы расточать комплименты.
– Только тебе, Оленька.
– Как ваше самочувствие?
– Лучше всех.
– Сейчас посмотрим.
Не слушая возражений, она уложила его в постель. Налепила присосок, опутала проводочками. Он привычно терпел, знал, что процедура будет недолгой. Наконец из аппарата полезла лента с кардиограммой.
– Ну, и как? – спросил он.
– Слабые сбои есть. Рекомендую вам лечь на недельку в больницу на обследование.
– Не надо, Оленька. Я еще о-го-го!
– Трудный вы пациент.
– Надеюсь, что ты не станешь жаловаться на меня своему министру?
– Не стану…
После ее ухода Президент облачился в халат, сел в кресло.
– Может, тебе все-таки лечь на обследование? – спросила дочь.
– Подумаешь, слабые сбои! Я чувствую себя здоровым.
– Бодришься?
– Без этого быстрее загнешься.
– Отчасти ты прав.
– Я всегда, доча, прав.
– Что ты решил, примешь Березовича?
– Видеть не желаю этого пархатого.
– Но я ему должна двести штук.
– В зеленых, что ли?
– Не в деревянных же. Это еще до твоих выборов было. Они же, Березович с Рыжим, все сделали, чтобы тебя избрали.
– Ты, Тома, того… Не греши на электорат. Народ захотел – и избрал.
Дочь вдруг посерьезнела, ласковый бесенок исчез из ее глаз.
– Отец, неужели ты веришь, что тебя избрал народ?
– Верю. Потому как у нас демократия.
– Не надо, па! Двадцать пятый кадр помог. И деньги…
Президент не ответил. Подошел к камину, хотел наклониться, чтобы разворошить кочергой догорающие березовые поленья. Но кольнуло в пояснице. Стоял недвижимо, ждал, когда пройдет боль, и глядел на слабые огненные языки.
Видно, отжил свое, подумал. Все понукают, как хотят. Уверенные, как динозавры. Двадцать пятый кадр придумали! В прошлые выборы Президент долго не мог взять в толк,
