выглядели изящными и хрупкими, чем-то напоминая утончённых эльфов. Кроме странного для меня колера волос их выделял особенный цвет радужки глаз: исключительно сочные оттенки голубого, синего и зелёного. Ресы же в основной своей массе были кареглазыми. Этот цвет варьировал от жёлтого до почти чёрного. Иногда встречались голубоглазые и зеленоглазые, но не таких чистых и ярких спектральных тонов, а более привычных для меня – как в нашем мире. Дикие племена кочевников-ресов время от времени беспокоили своими набегами восточные пределы Эрсолизии, а оседлые ресы-земледельцы, создавшие свои королевства, соседствовали с империей и населяли ещё два соседних континента.
Третья и самая загадочная разумная раса – горцы-подземники, ведущие очень скрытый образ жизни; даже их собственное самоназвание никто не знал. Наверное, они чем-то сродни нашим сказочным или фэнтезийным гномам. Мне так показалось. Десятилетняя девочка о них имела весьма смутное представление. Знала только, что все технические изобретения, которые использовали олии, брали своё начало у этого народа. Да, мир оказался техно-магическим, но насколько – это мне ещё предстояло выяснить.
Также мне не слишком удалось разобраться в той каше из сказок, хроник и прочего эпистолярного мусора, чем забила себе голову принцесса, особенно – какие мифические и полумифические зверушки обитали в этом мире, насколько они реальны, а насколько являлись плодом воображения авторов многочисленных опусов, поглощённых юным, неокрепшим разумом ребёнка. Сина оказалась девочкой довольно развитой и начитанной для своего возраста, несмотря на полное попустительство со стороны отца, которого не волновало – насколько хорошо его дочь обучена чтению и письму. Главное, чтобы она умела танцевать, петь, вышивать, быть покорной и молчаливой. Писать – это обязанность секретаря, а для личной подписи имелась специальная магическая печать.
Образованием принцессы в необходимом для девочки и будущей жены объёме занималась штатная дворцовая воспитательница, которая своей строгостью и занудством буквально всю душу из ребёнка вынимала. Но самым большим испытанием для психики девочки стали её мачеха и младшая сестра. Первая ненавидела падчерицу всеми фибрами своей мелочной душонки за то, что Сина являлась официальной невестой императора. Она страстно хотела видеть на этом месте свою дочь, поэтому, создавая видимость заботливой матушки, заставляла падчерицу есть в больших количествах мучное и сладкое, якобы балуя сиротинушку, потерявшую родную мать. Она прилюдно расхваливала Сину за хороший аппетит, подкладывая ей в тарелку всё новые и новые жирные кусочки, и жаловалась на свою родную дочь, которая ела мало и выглядела, словно кукла из дорогого селье́зскокого фарфора* – с бледной до прозрачности кожей и тонкими ручками. Если Эльсина ела недостаточно интенсивно, то мачеха с маской вселенской заботы на лице начинала журить
