Франции в тридцатые годы рассказывалось на странице «Эпоха великих нелегалов, 1921–1937 годы». Ни Шипова, ни Зарубина среди персонажей не значилось. Был рассказ о провале сети Узданского (Бернштейна) в апреле 1927 года – это на несколько лет раньше, чем действовали Свитц и прочее. Предыдущее, можно сказать, поколение.
Некто Чертопруд писал о деле Стучевского, который восстановил агентурную сеть в портах Марселя, Тулона и других городов. Этот Стучевский сумел раздобыть информацию о подводных лодках и торпедах ВМС Франции. А когда его арестовали, ни в чем не признался, но стоял на том, что он писатель, а по портам гулял, чтобы собрать материал для книги. В результате посадили его ненадолго, всего на три года. Выйдя из тюрьмы Луисси, Стучевский уехал в СССР. Мало сведений, но запомнить следует.
Наталья занесла информацию о Стучевском в отдельный файл.
Из учебника
Некоего конкретного человека намечают вербовать в силу: его личных качеств; явной оперативной необходимости; дальновидного желания иметь резерв.
Первую привлекающую к кандидату внимание информацию получают: от его друзей и знакомых; в ходе непосредственного общения; наблюдая за его действиями и поступками; по опубликованным (его или о нем) статьям, письмам, докладам…
Наиболее пригодны для вербовки те, кто: обладают некими моральными изъянами (страстью к алкоголю, сексуальным развлечениям, наркотикам…) или же «запятнанностью» биографии; имеют долги; сильно привязаны к кому-либо (чему-либо); по каким-то причинам (затруднения в карьере, сложности в личной жизни, взгляды на проводимую политику…) очень сильно раздражены…
Конец цитаты
Когда закончились овцы, самолет выруливал на взлетную полосу.
Оттолкнув блондинку в униформе, она нырнула внутрь. Нужно было достать бумагу и ручку из сумки, зарисовать овец. Почему она положила сумку не под ноги, а наверх? Перелезать через усатого дядьку у прохода, открыть верхнюю полку? Матово блеял над рядами бледных домов закат. Крепость спала над обрывом, выдохи пены таяли в мелодраматическом изумлении. В тени пряталась сухая река. «Башня!» – закричал мальчишка, указывая во мглу кустов. Полуночная собака отозвалась ему толченой стеклянной присказкой. Ров пахнул сиренью, смертью и дерьмом. Всплывали из темноты жуки, мелко крошились о стекло, слезной зеленью стекали наискосок. Ухал что-то невыносимо привычное оркестр, спрятанный за цветением морщинистых лип, за тенями ветвей на лунной обочине.
Наталья открыла глаза, покосилась на соседа. Он мертво спал в кресле. Его ноги были укутаны полосатым пледом, из ушей свисала лапша наушников, хотя экран перед креслом не светился. Она осторожно перелезла через него, стараясь не задевать коленей. «Нет», – сказал он, не шевельнувшись. «Извините», – пробормотала она. Открыла верхнюю полку, потянулась на цыпочках. Самолет качнуло, и она, не удержав равновесия, упала на соседа. «Простите, я вас не ушибла?!» – спросила она в ужасе, пытаясь встать на ноги. «Нет, – пошевелил
