на пол.
– Будь у этой сказки крылья, она б уже долетела до востока, – сказала высокая. – Ты хочешь пойти по следу пропавшего мальчика? Начни с тех ребячьих насилий над старейшинами в Фасиси.
– Мне нужно, чтобы ты пошла по следу этого мальчика, того, какого эта баба видела в компании белого человека. Это он.
– Старая сказка, какой мамаши детей пугают, – фыркнула высокая женщина.
– Скажи мне правду – почему ты сомневаешься? Никогда прежде не видела бабы вроде нее?
– Я даже убила нескольких.
– Люди из Нагити на всем пути до Миту болтают про то, что видели белого человека, белого как глина, с мальчиком. И других тоже. Есть много рассказов о том, как они входили в городские ворота, но ни один из наших агентов не засвидетельствовал их уход.
Подаватель фиников заговорил:
– У нас есть…
– Ничего. От сумасшедшей, тоскующей по своей малютке-соне. Уже поздно.
Я схватил Леопарда за руку, все еще ворсистую, все еще готовую в лапу обратиться, и кивнул на нижний этаж. Мы спустились и спрятались в пустой комнате, выглядывая из темноты. Когда женщина спустилась по ступеням, мы выглянули из темноты. Она остановилась на полпути и посмотрела на нас, но тьма был такой густой, что кожей чувствовалась.
– Мы дадим вам знать о своем решении завтра, – сказал она другим.
Дверь закрылась за ней. Вскоре следом вышли и Барышник с подавателем фиников.
– Нам надо уходить, – сказал я.
– Нет, – буркнул Леопард и повернулся к ступеням наверх.
– Ты что делаешь, котяра?
Я пошел за ним и схватил его за руку, когда он уже стоял на лестнице.
– Освобождаю эту бедную женщину.
– Ту самую женщину, в чьих жилах молнии мечутся? Женщину, что ест с трупа собаки?
– Посмотри на себя. Никакого понимания того, что происходит с животным, если их на цепь сажают.
– Она не животное.
– Нет. Зови этим животным меня.
– Етить всех богов, котяра, думаешь, я желаю ссориться сейчас? Давай покончим с этим. Спросим работорговца об этой женщине, когда увидим его. И потом, цепи на шее и ногах женщины ничуть тебя не смущали всего ночь назад.
– То – другое. То были рабы. А это – узница.
– Все рабы – узники. Мы идем.
– Освободить ее я должен, и тебе меня не остановить.
– Я тебя и не останавливаю.
– Кто это идет? – раздался голос.
Цепная услышала нас.
– Неужто это мои мальчики? Мои милые мальчишки-шалуны? Вас так долго не было, а я все еще просяную кашу не сварила.
Леопард поднялся на ступеньку, и я схватил его за руку. Он оттолкнул меня. Цепная, увидев его, тут же отбежала и забилась обратно в свой угол. Может, это и из-за того, что за ним я поднимался. Не думаю, чтоб в ее памяти уцелело время, когда приближение мужчин не означало
