повернулся и приподнял шляпу, сверкнув моноклем.
– Pas du tout. S’il vous plaît, monsieur[2].
Успокоенный приказчик удалился. Трений не возникло. Оба клиента были люди культурные.
Чтобы прийти в себя, Зеппу понадобилась целая секунда – это много для человека с феноменальной реакцией.
Пароль оказался не нужен.
– Экселенц?!
Господи Боже, генерал-майор Циммерман (заглазное прозвище Монокль), собственной персоной! Увидеть его посреди вражеской столицы было все равно что… Все равно что встретить овечку, мирно разгуливающую среди волчьей стаи. Или волка, щиплющего травку среди овец.
Запутавшись в метафоре, ошеломленный майор пролепетал нечто глуповатое:
– Я не видел, как вы вошли…
– Благодарю. – Начальник выглядел польщенным. – Значит, кое-что еще помню.
– Но… зачем так рисковать?! Я ждал обычного связного!
В штабе, сидя на стуле перед письменным столом Монокля, а то и стоя навытяжку, Теофельс не осмелился бы задавать ему вопросов, но во вражеском тылу огромная дистанция, отделяющая генерала от майора, стала почти неощутимой.
И ответил экселенц совсем не так, как говорил в Берлине или в ставке, а тоном неофициальным, чуть ли не смущенным:
– Надоело в штабе сидеть. Захотелось размяться. Заодно проинспектировать резидентуру. Я ведь в прошлом такой же «колун», как и вы. Не дай вам боже, Теофельс, сделать большую карьеру…
Он тяжко вздохнул, и Зепп вспомнил, что Циммерман действительно когда-то работал «в поле», причем в краях экзотических вроде Африки и Китая. Даже жаль стало беднягу. Ведь нестарый еще. Конечно, закис в своем штабе.
– А если вас арестуют? Представить страшно.
Монокль фыркнул.
– Во-первых, у меня швейцарский дипломатический паспорт. Во-вторых, ампула в зубе… – Он оглянулся, потому что в зал вошли двое гардемаринов, чему-то звонко смеясь. Перешел с немецкого на французский. – И вообще, это не ваша забота. – Палец в белой перчатке ткнул в карту. – Ваша забота – отправиться вот сюда и выполнить порученное задание.
Кинув взгляд на палец, Зепп спросил:
– В Севастополь? Новое задание имеет отношение к флоту? Поэтому меня и держали в судоремонтных мастерских?
Гардемарины встали перед картой Ледовитого океана, что-то там высматривая и оживленно переговариваясь. Доносились отрывки фраз: «новый Мурманский порт», «конвой», «отряд эсминцев». Вероятно, молодых людей ожидала служба на Севере. Один из них, услышав французскую речь, вскинул руку к бескозырке с тремя белыми кантами:
– Виват Франс! Виват Верден!
Монокль церемонно поклонился:
– Vive la Russie!
Взял собеседника под локоть, повел к выходу.
Человек, который смеется
В обычные зеркала Маша Козельцова никогда не смотрелась – скользнет взглядом и скорей отводит глаза. Дома у нее был
Нисколько. Прошу вас, сударь (
