– по причине незначительности их отрядов и отсутствия пушек на кораблях. На барке Таунли орудий тоже не имелось, и потому он скрипнул зубами, но смолчал.
Шелтон наклонился к Рокуэллу, сидевшему рядом, и произнес чуть слышно:
– Итак, у нас уже есть адмирал? И когда мы его выбрали?
Грегор усмехнулся:
– Господь сказал: когда есть пушки и мушкеты, выборы не нужны.
Таунли, заметив, что они шепчутся, мрачно уставился на обоих – должно быть, решил, что ему перемывают кости. Не обращая на него внимания, Питер потянулся к кувшину, плеснул себе в кубок и выпил. Захмелеть от этого вина было нельзя, разве что от целой бочки. Хитроумный Дэвис не зря его выставил.
Поглядев на капитана «Амелии», Эдмунд Кук тоже хлебнул, утерся рукавом рубахи и прочистил горло. Потом воскликнул:
– Разрази меня гром, я тоже за Панаму! С городами долгое дело, а вот если Золотой караван подстережем… По ту сторону перешейка его не взять, охрана большая, а здесь, думаю, поменьше.
– Опять же, нас не ждут, – добавил Рикс. – Загоним их в Панамскую бухту, чтобы перетащили груз на берег, а с суши навалится Гронье… Можно взять больше, чем в Лиме!
– Здравая мысль. Взять больше всегда хорошо. – Дэвис ухмыльнулся.
Его рот походил на трещину под бушпритом носа, и, несмотря на усмешку, никакого веселья в глазах не замечалось. Наоборот, они смотрели холодно и настороженно.
– Итак, – произнес адмирал, задержавшись взглядом на Таунли, – идем в Панаму, джентльмены! Есть возражения?
Возражений не нашлось, но Френсис Таунли смотрел волком. Пожалуй, он мог считаться самым опасным, самым жестоким из собравшихся здесь, но до Монбара ему все же было далеко. Как, впрочем, и остальным; эти пиратские главари не обладали такой известностью, как Рок Бразилец, Олоне и де Грамон[21], и, конечно, ни один из них не мог тягаться с великим Генри Морганом. О подвигах этих героев рассказывал дед, а Моргана Питер видел сам и в пору расцвета, и в нынешнем жалком состоянии. И все же, не будь сэр Генри вечно пьян, не страдай он от старческих недугов, он и в свои годы обскакал бы всех, и Дэвиса, и Таунли, и Свана. Эти трое не отличались особой удачей, тогда как главари французов, добравшихся до Южного моря пешком, снискали больше славы в Береговом братстве. Питер знал, что Франсуа Гронье уважают за рассудительность и справедливость, а что до Пьера Ле Пикара по кличке Пикардиец, тот ходил с Олоне на Маракайбо и Гибралтар, а позже – снова на Маракайбо, но уже с Морганом.
Потягивая кислое винцо, чтобы не сохло в глотке, капитаны обсуждали план дальнейших действий. Говорили о том, что продовольствие на исходе и нужно быстрее добраться до мест обетованных, пошарить в Панаме по деревням и пастбищам, по винокурням и амбарам; говорили, что не хватает пушек, и взять их надо вместе с галионами испанцев; говорили, что нужно лечь костьми, но пересечь экватор до зимних штормов; говорили, что лезть к укрепленным городам
