Откуда здесь Мария? В этой квартире и не она сейчас живёт, и…
– Павел Вениаминович? – голос принадлежит мужчине властному, и Павел отчего-то знает, как тот выглядит: грузный, широкоплечий, вечно выпяченные губы, небольшая лысина, которой он стесняется.
– Да, – Павел отозвался не сразу.
– Понимаю, что у вас отгул, но у нас очень перспективный клиент. Вы можете подъехать в офис?
«Какой офис?» – чуть было не спросил Павел.
– Могу, – ответил он, наконец.
Вздох. Ощущается, что человек по ту сторону очень доволен.
– Мы вас ждём. Павел Вениаминович.
– Меня ждут в офисе, – сообщил Павел, чувствуя себя идиотом. Какой офис?! Какой клиент?! – Перспективный клиент.
Елена захлопала в ладоши. Она радуется, на самом деле радуется, поразился Павел.
– Ой, как здорово! Только ты не задерживайся там, ладно?
– Лена, – Павел обнял её. – Только не смейся. Где этот офис?
Она рассмеялась, но вовсе не обидно.
– Да здесь, рядом. Детский садик вы занимаете. Проводить тебя?
Она не стала удивляться, расспрашивать, ехидничать. Просто сказала, предложила помочь.
– Да, проводи! – Павел поцеловал её. – Посуду потом домою, хорошо?
– Ой, мне тебя и одеть прилично не во что, – всплеснула руками Елена. – Ничего, что-нибудь придумаю! Идём, идём!
У неё всё получается скоро. Минутку ещё провела в раздумьях, затем распорядилась – поставь мне гладильную доску, найди утюг, а сама чуть не целиком нырнула в шкаф. В конце концов, нашла бежевые, вполне приличные брюки – самую малость малые Павлу, рубашку в серо-коричневую клеточку. Уже неплохо.
– Вот, – через пять минут Павел выглядел вполне цивилизованно. – Я сейчас! Убирай пока утюг!
У Елены всё лежит на местах, только места эти не сразу удаётся запомнить. Ещё одна странность – почему утюг нужно хранить именно в чулане и именно в дальнем углу второй полки, а гладильную доску ставить за шкаф в гостиной? Ответов не ожидается.
Через семь, по часам, минут Елена была готова. На этот раз – в джинсах, в светлой кофте. Волосы собрала в хвостик. Странно только, что волосы каштанового цвета, она же была рыжая?! Или показалось? А когда поднималась по лестнице, была черноволосой! Ничего не понимаю!
– А давно ты перестала быть рыжей? – спросил её Павел, как только вышли на лестничную площадку.
Елена смутилась.
– Ой, ну только раз покрасилась! Я уже поняла, что свой цвет лучше, не сердись!
– Я не сержусь, – заверил её Павел и получил в ответ радостную улыбку. Всегда удивлялся, как она умеет по-настоящему радоваться каждой мелочи. Искренне и не сдерживаясь. Как ребёнок.
Они шли, вороша хрусткое золото под ногами, и Елена рассказывала – как она гуляла здесь вчера, да встретила собачку, всю такую лохматую, с больной лапкой, и искала, что же с такой больной делать. Виктория обожала такое рассказывать родителям,
