ает, кто такой Дорскиас. Какие мироздания. И про заклятие он тоже еще не читал.
– Да?
Демонесса озадаченно посмотрела вниз, на номер страницы.
– И правда. Будем объяснять?
Я задумался.
– Да нет, пожалуй. Все равно уже новая книга пошла.
Френки сняла кольцо и вернула в карман.
– Значит, начнем с того, что мы стоим у развалин Алого Храма? А за каким троллем сюда приперлись, – неважно?
– Пожалуй.
– Ну, тогда займемся сокровищами.
Девушка опустилась на колени перед сундуком.
Черный ларец, склепанный из досок орифманского дуба, стоял в центре развалин.
Френки задумалась, разглядывая замок, потом резко, без замаха, врезала по нему кулаком.
Казалось, сейчас я услышу хруст сломанных костей.
Разбить кулаком заговоренный мифрил, – задача, которая по плечу не каждому огру, а для демонессы и вовсе невозможная.
Металл жалобно щелкнул, четыре пружинки вылетели из сломанного замка, и ларец отворился.
– Тебе половина, – быстро сказала девушка. – Так?
– Разумеется, – согласился я.
Я присел на обломок скалы, и любовался заходящим солнцем.
Здесь оно заходит всегда, – и никогда не погаснет.
Франсуаз откинула крышку ларца, и вынула тонкую, сверкающую кольчугу. Казалось, она соткана из тончайших прикосновений воды; золотые руны бежали по стоячему вороту, черный герб Подгорного народа темнел на груди доспеха.
Каждое колечко было выковано вручную; и мастер шептал святые благословения, пока работал над панцирем.
Кузнец произносит особые заклинания, когда создает магические предметы; но только лучшие из них могут творить чары непрерывно, и тогда вещь обретает силу, о которой можно только мечтать.
– Аццтой, – сообщила Френки. – Gnome only, nodrop.
Она захлопнула крышку сундука.
– Может, пригодится кому-нибудь, – заметила девушка. – Прошлись зря. А тебе точно надо ехать в свою столицу? Можно еще по степи поездить, пока сундук обновится.
Я вынул из кармана эльфийские часы-луковицу.
– Прости, моя шоколадка. Если пропущу эту встречу, я потеряю большие деньги; а эльф, который теряет деньги, недостоин иметь острые уши.
Поднявшись, я вернул в ножны тонкую шпагу.
– А теперь прощай, моя любовь; меня ждут свобода и приключения.
– Нет, – возмутилась Френки. – Ты же не можешь просто так уйти.
– Разумеется, – согласился я. – Рад, что ты это понимаешь, и сама подняла эту тему. Джентльмен не вправе заговорить об этом; к счастью, я не джентльмен, и тем не менее.
Я вынул записную книжку.
– Знаю, Френки, сейчас ты на мели. Поэтому, так уж и быть, приму расписку. Проценты буду высчитывать по гоблинской ставке, это справедливо.
– Чего?
Девушка выпрямилась, явно собираясь мне врезать.
– Мы говорили о том, что поедем в столицу вместе.
– Нет, – мягко возразил я. – Любовь моя карманная. Это ты говорила. А я ответил, что тебя с собой не возьму; да и к чему? Ты уже бывала в столице. А теперь быстренько плати, и мы разойдемся.
Франсуаз уже готовилась свернуть мне шею, но последние слова ее озадачили.
– За что платить? – спросила она.
– Мою долю, конечно, – ответил я, удивляясь ее непонятливости. – Мы же четко договорились. Тебе находка, а мне половина рыночной цены.
– Идиот, – воскликнула девушка. – Это же gnom only, nodrop. Ее только подгорный может носить, и продать нельзя. Шиш мохнатый ей цена.
– Шишами не торговал, – согласился я. – Так что тебе виднее. Но моя сладенькая жвачка без сахара. В договоре сказано ясно: «половина». Это артефакт 60-го уровня; средняя цена…
– Сволочь, – воскликнула Франсуаз. – Дай сюда.
Девушка долго и внимательно читала договор, написанный на пергаменте-несгорайке.
– Как я могла так лопухнуться? – спросила она.
– Пыталась меня обхитрить, – пояснил я. – Скажи спасибо, что я не требую денег сразу. Но помни, проценты капают, и счетчик включен.
С этими словами я распечатал свиток телепортации.
– Ах ты
