коробки с дырочками в крышке для воздуха, а рядом – большое ведро емкостью в несколько галлонов, уже наполненное водой. Еще есть ведерко поменьше, коробок спичек, кучка веточек и листьев, а также две пары плотных садовых перчаток. Скай тут же хватает за руку Грейс, а я свою мигом убираю за спину.
– Ну, девочки мои… – молвит мать.
Лицо у нее, как всегда в это время года – плюс еще и от жары, – сплошь усеяно веснушками, глаза на фоне такой кожи кажутся двумя бледными стекляшками, губы растрескавшиеся. Ей всегда нравится эта процедура – нравится наблюдать нашу храбрость и решимость. Мне и Скай она ладонью дает знак выйти вперед.
– Лайя, ты первая, – говорит она.
Всегда начинает та, к которой питается меньше любви. Я натягиваю толстые перчатки. Наклонившись, мать поднимает сразу обе коробки:
– Выбирай.
Я забираю у нее одну и некоторое время держу в руках. Что-то внутри ее скачет по кругу, постоянно смещая центр тяжести. Я опускаю коробку рядом с собою на песок и беру другую. Там явно тоже кто-то есть, но двигается уже медленнее. От обеих исходит сырой земляной запах. Вторую коробку тоже ставлю на песок.
– Я выбираю первую, – объявляю я матери. Скорей бы уж покончить с этим.
Мать кивает.
– Там мышь. Достала утром из мышеловки. – Она переводит взгляд с меня на Скай: – Скай, возьми коробку.
Сестра берет первую коробку. Движения там становятся быстрее, на краю коробки слышно царапанье. Руки у Скай трясутся.
– Ты можешь позволить Скай самой утопить мышь, – говорит мне мать, – или можешь сделать это за нее.
Скай умоляюще смотрит на меня – однако в этом вовсе нет нужды. Я и так уже тянусь к коробке, хотя при мысли о маленьком бархатном тельце внутри ее мне хочется плакать. Представляю, как она будет тыкаться у меня в руках.
Сестры молча наблюдают, как я открываю крышку.
– Смотри не упусти, – предупреждает мать, но я одним ловким движением хватаю мышь под брюшко, вынимаю из коробки и кидаю в ведро с водой. Она отчаянно начинает барахтаться, однако сил у нее уже мало. Вскоре она захлебывается и плавает неподвижно, словно зависнув на поверхности воды. Чувствую, как к горлу подкатывает комок слез. Скай одними губами говорит мне «спасибо», глаза у нее уже на мокром месте.
В другой коробке оказывается жаба. Кожистая и словно оцепеневшая. Я знаю, что Скай было бы очень страшно брать ее в руки, но у меня нет подобных проблем, а потому я спокойно держу ее, легонько поглаживая пальцем в перчатке ее приземистое тело и надеясь, что на этом все закончено. Все-таки мыши – вредители, разносчики заразы, враги всего живого. А к жабам подобное не относится.
Однако мать указывает мне рукой на то, в чем только теперь я угадываю материал для растопки, и на лежащие рядом на песке спички.
– Мама, нет! – вскрикивает Грейс. – Это слишком жестоко.
– Жизнь вообще жестока, – отвечает ей мать. – И если
