Мэри. – Вроде бы и праздник, все должны веселиться, а я ничего, кроме усталости, не ощущаю.
– Ты слишком много работаешь, – сказал он. – Нужно и отдыхать хоть чуть-чуть.
– Я делаю то, что обязана делать, – ответила она. – Разве не так?
Корзинки были уже почти наполнены, когда в столовой вдруг появился Билли, одетый в пижаму с ковбоями. Мэри настояла на том, чтобы детские пижамки покупались в универмаге “Мейси”, сколько бы они там ни стоили. Босой Билли стоял в проеме двери, и, когда Мэри его увидела, на лице ее, отметил Константин, появилось выражение немой, улыбающейся паники. Скрыть от мальчишки корзинки никакой возможности не было. Константин услышал, как Мэри прерывисто втянула в себя воздух.
– Что такое, милый? – спросила она.
– Чего это вы тут делаете? – поинтересовался Билли.
– Да ничего, милый, – ответила Мэри. Она подошла к сыну, опустилась перед ним на колени, заслонив от него столовую. – Просто сидим. В чем дело? Приснилось что-нибудь?
Билли тянул шею, пытаясь заглянуть за плечо матери. Константин чувствовал, как в горле его образуется жесткий катышек гнева.
– Возвращайся в постель, – сказал он.
– А вон там что? – спросил Билли. – Наши пасхальные корзинки?
Константин очень старался не давать воли гневу. Это мой малыш, говорил он себе. Мой мальчик, он любознателен, только и всего. Однако другой голос, лишь отчасти принадлежавший ему, поносил неестественную малорослость мальчишки, его проявлявшуюся все чаще склонность к нытью. Эти новые традиции, посещения дома бородатыми святыми, феями и кроликами, они так важны, так бесценны. Их следует оберегать, и как можно усерднее.
– Нет, милый, – веселым, тоненьким голосом ответила Мэри. – Понимаешь, к нам сюда забегал Пасхальный Кролик, да только он забыл кое-что с собой прихватить. У него так много дел этой ночью. Корзиночки-то он нам оставил, но велел до его возвращения никому их не показывать, ни в коем случае.
– А я хочу посмотреть, – сказал Билли, и катыш в горле Константина затвердел еще сильнее. Это его единственный сын. Ему пять лет, у него тощая шея и писклявый, просящий голос.
– Назад в постель, – велел Константин. Билли взглянул на него с выражением и трусливым, и непокорным сразу.
– Я хочу посмотреть, – повторил он, словно решив, что родители не поняли простоты и логичности его требования.
Константин встал. Страх, пронесшийся по лицу сына, лишь сильнее сдавил отцу горло. Мэри, положив ладони на костлявые плечи Билли, лепетала:
– Иди, мой сладкий. Тебе сейчас снится дурной сон, утром ты о нем и не вспомнишь.
– Нет! – взвизгнул Билли, и вот тут-то Константин на него и набросился. Он оторвал мальчишку от пола, попутно поразившись тому, как мало тот весит. Как мешок с хворостом.
– В постель, – приказал Константин. Быть может, он и совладал бы с собой – если бы Билли остался вызывающе
