пять дворов на отшибе, у изгиба реки, было как будто бы серо и глухо. Они вышли на дорогу, но Кормлюк не захотел идти по ней, ловко перепрыгнул кювет и засеменил по оттаявшей земле, говоря шагавшим следом:
– Через две хаты, у дядьки Парамона, сидит. Знает, где приткнуться, паразит… Чуть сигнал дам, хватайте его. Не бойтесь, револьвер со мной.
В неказистой хате дядьки Парамона, у которого, говорили, два сына в банде, собрались люди. Инструктор райкома партии Беловусько Федор Ильич, как представился приезжий, говорил:
– …Земельное общество вас самих в конце концов не устроит. Здесь нужна инициативная группа по созданию колхоза, потому как необходима более крупная организация хозяйства, чем парные супряги. Ничего не дают эти парные объединения тягла и сельхозинвентаря. Ну, объединились Иван с Павлом, имеют они два коня, четыре бороны, плуг. Семян набрали. А сколько таких более или менее справных супряг наберется? Объедини-ка безлошадных, что с того выйдет?
Пришедшие с секретарем сельсовета «активисты», слушая «бандита», у которого собрались проверить документы, переглянулись без опаски, не найдя ничего подозрительного в простом на вид, большелобом человеке, одетом в телогрейку и армейскую шапку, с раненой рукой на перевязи.
– С какого же перепугу ты мырнул от него? – шепнул Никифор Алексеевич Кормлюку.
– С чего ты взял? – привычно ответил на вопрос вопросом секретарь сельсовета. – Вот наш актив… Тебя недоставало, Никифор. В председатели колхоза хочу тебя рекомендовать.
– Что, новый фокус выкинул? – отмахнулся Никифор Алексеевич. – Партизана Фрола угробили, его предшественника поуродовали. Ты вроде бы дядьку Парамона хотел рекомендовать в председатели, его не тронут бандиты.
– Эту кандидатуру прибережем до лучших времен… – серьезно ответил Кормлюк, и вдруг его осенило: – Антон Тимофеевич! Ты вроде как почти что нашенский, бабаевский. Впрягайся-ка в председатели, народ поддержит…
– Он чего не поддержит… А стрельнут в кого? – моментально воспротивился Никифор Алексеевич.
– Что тебе далось это «стрельнут»? И меня могут уложить, да ничего вроде, Бог миловал, – задрал острый свой носик Кормлюк.
– И то верно… Да от тебя вреда-то никакого бандитам.
– А вредным-то зачем?
– Как же, Мироша, друг ты мой? Подладно-то со всеми – так не выходит у нас. Вот и колхоз-то: не успели сложить – распался. Чужой дядя вон хлопочет, а ты убег от него, банда тебе мерещится в лесочке.
– Ну, будет, Никифор, пошутил я. Лучше бы присоветовал племяннику возглавить колхоз, дело-то необходимое, сеять уж скоро, тянуть нельзя. А твоего Антона – хоть в плуг.
– Спасибо, Мирон Иванович, не для меня это, – наотрез отказался Сухарь. – У меня головные боли… Мне бы конюхом, люблю лошадок.
– Ну, смотри… Ты куда нацелился, уходишь? Нет, погоди, все-таки помогни нам документики проверить у этого инструктора. Поприсутствуй только.
Инструктор
