понял, что значат эти слова.
– Как-нибудь, Хайдар!
– За капитана не беспокойся, чернобровый, – добавил Горбань и тревожно сказал: – Что-то Раечки нет, Манжула. Опоздала. А все потому, что муж приехал из Хоби.
– Муж из Хоби – это все, – заметил Манжула.
Моторы заработали сильнее, палуба под ногами задрожала. Два матроса стали у кнехтов, чтобы сбросить швартовы. Горбань, не скрывая беспокойства, перегнулся вперед, схватившись за поручни.
– Должна прийти проститься, обещала. Одна она у меня, сестренка.
– Для тебя она одна и единственная, – сказал убежденно Манжула, – а для нее ты теперь отошел на второй план, Саша. Муж – это все. Раз есть муж – нет тогда ни отца, ни матери, ни брата, ни свата.
– Александр! Саша! Горбань! – картавя, прокричал из тумана женский голос.
– Она, Раечка!
Горбань перемахнул поручни и пропал в тумане. Курасов сдвинул к переносице тонкие брови, буркнул, но так, чтобы его слышал стоявший у мостика Букреев:
– Вот почему я не люблю пассажиров. – И приказал боцману: – Отдать швартовы!
Корабль как бы выпрямился. Медленно начали покачиваться у борта кони, вскинувшие головы, Хайдар в своей длинной шинели и фуражке пограничника, косо поднятые дышла орудийных передков, подготовленных к погрузке…
Горбаня не было, и раздосадованный Букреев строго отчитал Манжулу, отвечавшего за порученную ему команду.
– Горбань никогда не отстанет, товарищ капитан, – вытянувшись во фронт, оправдывался Манжула.
– Он уже отстал…
В этот миг Горбань выскочил из тумана, побежал вдоль причальной линии, вероятно, думая переброситься на палубу, как говорят моряки, «с параллельного курса». Все на корабле заметили Горбаня. Одобрительными криками моряки сопровождали его. Подлетев к краю стенки, Горбань остановился. Уловив поощрительные крики матросов, он снова разбежался и ринулся вперед. Курасов схватил мегафон, но не успел он крикнуть, как молоденькая женщина в морской офицерской форме выскочила наперерез Горбаню.
– Саша! Саша! – Она подняла руки.
Горбань, налетев на нее, чуть не сшиб ее с ног и, поняв, что окончательно упустил время, со злостью выругался и сдернул с головы бескозырку.
– Возьмите его! – закричала женщина. – Что вам жалко?
Последняя фраза рассмешила всех на корабле. Все увидели ее красивое веселое лицо, локоны черных волос, выбившихся на лоб из-под мичманки-берета, белые зубы. Курасов, решив помочь Горбаню, крикнул в мегафон:
– Товсь, дурья башка!
Корабль стал отрабатывать поворот, и за кормой заворчало и захрипело. Горбань, выждав удобный момент, с разбегу прыгнул на корму. Девушка и подошедший к ней моряк в короткой куртке смеялись и приветственно махали руками. Курасов махнул им рукой в ответ и отвернулся.
Пристань пропала из глаз. И если бы не шум рассекаемой
