дом вы пройдете только тогда, когда скажете мне, зачем вы его убили. – Опер уперся как баран перед первыми воротами в своей жизни.
– Кого?
– Романова.
– Как вы непостоянны, Федор Федорович, с утра в убийстве Трохимовича обвиняли, вечером новые прегрешения нашли.
– А вы, значит, по-прежнему веселитесь?
– Угу. Характер у меня такой, веселый.
– Эфа, да скажи ты ему…
– Лучше признайся, Эфа.
Домочадцы окружили меня как стая воронья, впитывая каждое слово из нашего разговора. Ну и родственничков мне мужья сосватали. Не моргнув глазом, обвинили свою единственную кормилицу сразу в двух убийствах.
– Он еще на нее завещание вчера написал, – услужливо сообщила бабушка Клара.
– Стефания знала об этом? – мгновенно сделал стойку Федоров.
– Разумеется. Он ей об этом как раз сегодня утром и сказал.
– А ты откуда знаешь? – уставилась я на бабулю. – Мы же с ним наедине разговаривали.
Та потупилась:
– Подслушивала. Вы же орали на всю округу.
Мы орали? Вот это новость! Да громче Романова только ангелы в раю поют. Впрочем, теперь у него появился шанс это проверить на личном опыте.
Опер тем временем завоевывал благосклонность старушки. Ну просто змей-искуситель:
– Правильно сделали, что подслушивали. Вот так и надо помогать следствию.
Бабуля расплылась в блаженной улыбке:
– Ой, молодой человек, я еще много чего интересного знаю! Вы даже не поверите…
В голосе Федорова проклюнулись жегловские нотки:
– Верю, вот вам – верю. И ценю за своевременное информирование следственных органов.
Дед аж цокнул от зависти, дескать, Клару оценили, а он, что – не у дел?
– Я тоже кое-что слышал, – Карл Иваныч авторитетно запыхтел трубкой. – Романов Эфу замуж звал.
Тьфу ты! Час от часу не легче. Если так и дальше пойдет, то Ольга моментом выдаст размер моего бюстгальтера, решив, что эта весьма ценная информация также поможет следствию. Пора вмешаться в семейную идиллию и расставить все точки, а заодно и запятые.
– Ну и что? Звал! Будто я уродина какая! Меня теперь и замуж взять нельзя?
Федоров сочувственно взглянул на мою покрасневшую физиономию:
– Как вы такое могли подумать, Стефания Андреевна, вы очень даже не уродина. А так… В общем, можно, если что.
– Можно что, простите? – ледяным тоном я. – С этого места попрошу поподробнее.
Он стушевался на мгновение, но затем перехватил инициативу:
– Нет, это я попрошу вас поподробнее: в каких отношениях вы состояли с потерпевшим Романовым?
– Исключительно в соседских. Он – на своей половине, я – на своей. В гости друг к другу ходили редко. Слушайте, а может, все-таки в дом? – последнюю фразу я уже выбивала на морозе зубами, переминаясь с ноги на ногу от холода.
– И
