неадекватный монах.
Всемирно известный учёный, стоящий перед ним на коленях.
И утешающий его нарком НКВД с далеко не однозначной репутацией…
– Батя, кто это? – еле выдохнул Плечов, поднимая профессора с колен.
– Мой сын… Павлик…
– Он что, не разговаривает?
– Нет.
– А понимает?
– Не всё…
Послушник кивнул узким, выпирающим подбородком и криво улыбнулся, обнажая редкие, начинающие чернеть зубы. После этого без лишних слов задрал рукав рясы и продемонстрировал присутствующим свои руки – тощие, покрытые глубокими кровавыми ссадинами и фиолетовыми синяками. То ли его держали связанным, то ли пытали, избивая какими-то, как любят выражаться эксперты-криминалисты, «колюще-режущими предметами…»
– Кто так издевался над ним? – зло спросил Цанава.
– Бог его знает, – тяжело вздохнул Фёдор Алексеевич. – Я хотел поговорить с епископом, но не смог его найти.
Вдруг снаружи донёсся какой-то шум. Противно заскрипели давно не смазываемые петли. Куда-то девалась (как будто испарилась!) и без того узкая щель между дверью и коробкой, через которую в глубь часовни ещё недавно проникали слабеющие с каждым осенним днём солнечные лучи…
Лаврентий Фомич обнажил пистолет и бросился к выходу.
Он был заперт!
– А, чёрт… Хотите верьте, хотите – нет, но я нутром чувствовал, что благодаря вам непременно влипну в какое-то дерьмо… С нашей гнилой интеллигенцией надо круглосуточно держать ухо востро. Эй, там, снаружи, кто-то слышит меня?
В ответ – только гулкое эхо.
Тогда Цанава направил ствол в потолок и нажал на спусковой крючок, удостоившись за это укоризненных взоров товарищей по несчастью, искренне переживавших за сохранность народного добра.
Несколько минут спустя в дверь кто-то постучал. Сначала рукой, затем прикладом.
– Товарищ нарком, вы там?
– Тут, конечно, где же ещё! Это ты, Балабанов?
– Так точно!
– Открывай немедленно.
– Чем? У меня ключа нет.
– Попробуй стрельнуть в замок…
– Не поможет… Здесь такая махина – три дня сбивать кувалдой придётся.
– Понял… Ты один или с кем-то ещё?
– Один. Козырев за углом остался.
– Так свистни его сюда. Быстрей!
– Лёха!
– Ов!
– Ко мне!
– Иду…
– Сколько раз можно повторять? Отвечать надобно исключительно по Уставу!
– Слушаюсь!
– Не «слушаюсь», а «есть»…
– Что есть?
– Есть, товарищ сержант госбезопасности.
– А… Понял…
– Учи Устав, Лёха, не то ты у меня из наряда до конца дней
