Я тогда вышла из себя, ляпнула что-то неблагоразумное отцу Гасана. Хадеру. – Имя слетело с ее губ точно проклятие. – Еще больший деспот, чем его сын. Даже не помню, что именно сказала тогда. Наверняка что-то пустяковое – ну чем может обидеть сердитая молодая женщина? Но Хадер воспринял мои слова как угрозу. Моего брата схватили прямо в лазарете и бросили в каморку, куда не проникал даже дневной свет, где-то в дворцовых подземельях. Говорят… – Она прочистила горло. – Говорят, тела погибших в подземельях никогда не выносят оттуда. И ты валяешься там, среди трупов. – Она помолчала. – Рустам провел там весь Навасатем, целый месяц. Несколько недель после этого он не мог вымолвить ни слова. И даже много лет спустя… лампы в его комнате должны были гореть всю ночь, иначе он не мог заснуть.
Даре стало жутко от ее рассказа. Невольно он вспомнил о судьбе своей сестры.
– Мне жаль, – сказал он робко.
– Мне тоже. Но с той поры я усвоила, что безвестность – лучшая защита для моих близких. – Ее губы искривила горькая усмешка. – Впрочем, у безвестности есть свои трагические недостатки.
Он помолчал. Но кое-что из сказанного Манижей он просто не мог оставить без внимания.
– Ты не доверяешь ифритам? – спросил он. Дара не единожды высказывал свое более чем категоричное мнение об этих созданиях, но Манижа и слышать ничего не хотела. – Я думал, ты считаешь их своими союзниками.
– Ифриты – это средство для достижения цели. Мое доверие еще нужно заслужить. – Она откинулась назад, упираясь ладонями в ковер. – Каве мне дорог. Нельзя, чтобы об этом знали ифриты.
– Насчет твоей дочери… – Что-то сдавило ему горло. – Я сказал, что умру за нее, но надеюсь, ты понимаешь, что я готов отдать свою жизнь за каждого Нахида. Дело не в том, что я… – Он смутился. – Я бы не вышел за рамки дозволенного.
В глазах Манижи зажегся озорной огонек.
– Сколько лет тебе было, Афшин, когда ты умер? В первый раз, я имею в виду?
Дара напряг память.
– Тридцать? – Он пожал плечами. – Это было так давно, да и последние годы выдались напряженными. Я точно не помню.
– Так я и думала.
– Не понимаю.
Она криво усмехнулась.
– Иногда ты изъясняешься как юноша, не разменявший даже половины века. Мы ведь уже выяснили… Я Нахида, и мне подвластно то, что ты сравнил с чтением мыслей.
Жарко заполыхавшие щеки, учащенное сердцебиение… теперь понятно, какие сигналы имела в виду Манижа.
Тем временем она прикрыла глаза ладонью.
– А вот, кажется, и озеро, где у нас назначена встреча с Аэшмой. Можешь снижаться.
Он снова покраснел.
– Бану Манижа, пожалуйста, знай…
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Твои симпатии принадлежат только тебе, Афшин. – Она посуровела. – Но не позволяй им стать твоими слабостями. Во всех смыслах этого слова.
От стыда он мог только кивнуть. Дара поднял руку, и ковер накренился вперед, набирая скорость по направлению
