слаженно, задорно, заранее зная, кто какие слова поет. Даже движения были отработаны. Артем изображал Трубадура, а Макс остальных музыкантов, они «ехали на повозке» и махали всем рукой. Голоса звучали чисто и уверенно.
Вика пребывала в полном восторге, я тоже. Да и все вокруг сильно развеселились.
От парней исходила такая неуемная, заводная энергетика, что хотелось немедленно вскочить и начать танцевать. Девчонки из параллельного класса радостно запрыгали на диване, женщины за соседним столиком хлопали в ладоши, мальчишки, кричавшие «Звезду по имени Солнце», отстукивали ритм по столику.
Позже, когда парни вернулись к нам и Артем стал допытываться, кто из них был лучше, выяснилось, что это их детская постановочная сценка.
Он рассказал, что все детство обучался дома и никогда не ходил школу, а Макс ходил, но только до третьего класса, потому что потом его мать устроилась на работу в загородный дом родителей Артема, и детей стали учить вместе. Так вот, помимо учителей по основным предметам, у них был специальный педагог по театральному мастерству и еще один по вокалу. Потому что отец Артема был успешным и довольно известным композитором, и в их доме постоянно собирались люди искусства. Выступление же детей считалось обязательной частью развлекательной программы.
– Так кто был лучше? Я или Макс? – Артем требовательно посмотрел на меня.
Недавний разговор я помнила, но пели они действительно одинаково хорошо.
– Я плохо разбираюсь в этом.
– Нет, скажи, – настаивал он.
– Оба.
Макс победно подмигнул.
– Чушь, – возмутился Артем. – У котика даже образования музыкального нет. А у меня знаешь сколько дипломов?
– Конечно, ты пел лучше, – Вика бросила на меня такой взгляд, будто я совсем глупая, и развернулась к Артему: – Ладно, я тебя прощаю. Ты, наверное, знаешь, о чем говоришь.
– Если такая мелочь, как чужая болтовня, способна тебя задеть, – сказал он ей назидательно, – можешь сразу попрощаться со своими грандиозными планами.
– Ну хорошо. Спою я эту вашу Лану, только предупреждаю, что слов не знаю и могу запинаться.
– Ничего, – заверил Макс. – Запинайся сколько угодно, только пой.
Все то время, пока Вика пела, я внимательно следила за выражением его лица и не могла не видеть, как шансов «отвлечь» у меня становится все меньше и меньше, а когда она закончила, точка невозврата была уже пройдена.
После того как я перестала ходить в школу, каждый день постоянно был чем-то наполнен. Больше я не брала в руки учебники и книги, не смотрела фильмы и сериалы, у меня была лишь толстая синяя тетрадь на пружине, в которую я стала записывать все, что со мной происходило, свои мысли о Вике, соседях со второго этажа, о своих чувствах, ощущениях и планах. Не то чтобы я вела дневник, скорее, это был мой рассказ обо мне, как если бы я захотела взглянуть на себя со стороны.
Папа говорил, что в любом вопросе
