комнату и оттуда наблюдала за слащаво улыбавшейся миссис Коллинз.
– Добро пожаловать на лекцию по профориентации, – начала директриса.
И завела свою шарманку, которую мама Кристофера слышала уже дважды. О том, что в «Тенистых соснах» пожилые люди окружены заботой. Что благополучие лиц старшего возраста – это мерило нравственного состояния общества. Что семья миссис Коллинз приобрела в собственность это учреждение, дабы проживающие непременно сохраняли человеческое достоинство (для персонала, видимо, это не считалось обязательным). Бла-бла-бла. Словесный понос. Ах, загородный клуб. Загородный клуб. Мать Кристофера ждала, кто же на этот раз совершит непростительную оплошность – прервет установочную лекцию. Сцена разыгралась как по нотам…
– Извините, пожалуйста, миссис Коллинз, можно спросить? Когда нам выдадут сертификаты? – отважился какой-то паренек.
Мать Кристофера видела, что это, конечно…
Даг.
Недотепа Даг.
Миссис Коллинз осклабилась:
– Их выдадут в конце месяца.
Даг заулыбался.
– Это хорошо. А то мне уже в декабре документы подавать.
– Мы рады. Вы прямо рветесь в бой. Какой славный молодой человек. А это ваша девушка? – Она указала на Мэри Кэтрин.
– Да, миссис Коллинз. Добрый день, – откликнулась Мэри Кэтрин.
C этой минуты они были обречены.
– Желаете получить индивидуальное задание? – спросила миссис Коллинз.
Обречены.
Мэри Кэтрин сделалась похожа на оленя, заметавшегося в свете фар. Она дернулась в сторону матери Кристофера, которая энергично замотала головой. Потом резко повернулась к миссис Коллинз.
– Ну, в принципе… Я неплохо управляюсь на кухне. Хотелось бы приложить свои силы именно там, – проникновенно сказала Мэри Кэтрин.
– Вот как? Нет, у меня для вас двоих есть особое поручение. Вам доверяется уход за моей родной матерью.
Дьявольщина, это уже конец света.
– О, м-м-м… для нас большая честь… – выдавила Мэри Кэтрин.
Она повернулась к Дагу в надежде, что тот придумает какую-нибудь отговорку. Какую угодно. Чтобы им от этого отмотаться. Любым способом. Но он молчал.
И тут свершилось чудо.
– Да, это большая честь, дети мои, – саркастически подхватил чей-то голос. – Ее мамаша – гнусная полоумная скандалистка, под стать ей самой.
Присутствующие дружно ахнули, по холлу прокатился нервный смешок, все повернулись на этот голос. И на обладателя очков с толстенными, круглыми, как донышки бутылок из-под кока-колы, линзами.
Это был Эмброуз.
Старик, которого привозили в больницу.
По поводу катаракты.
Облака в глазах.
Развернулась к нему и миссис Коллинз.
– Да как вы смеете? – возмутилась она.
– Как
