и каламбур!). Да и двадцать не предел. Судя по всему – ему светит пожизненное.
– И почему бы тебе не выйти за меня замуж? – иногда спрашивает Катушкин. Не часто. Как правило, после грандиозного покерного выигрыша ВПЗР, инспирированного им же самим.
В ответ на это робкое предложение ВПЗР разражается оскорбительным для всех присутствующих смехом:
– Ты в своем уме? Предлагаешь мне стать Катушкиной? Писательница Катушкина – не глупость ли? Вселенская глупость! Разве можно добиться славы с фамилией Катушкина?
На носителя не слишком удачной (с точки зрения вечности) фамилии в такие минуты жалко смотреть. И я вступаюсь за несчастного:
– Совершенно необязательно брать фамилию мужа…
«Муж Катушкин» – еще один повод для иронии.
– Посмотри на себя, Катушкин! – хохочет ВПЗР. – Ну какой ты муж?
– Можно подумать, твои предыдущие были совершенством…
Ни одного из двух бывших супругов ВПЗР я и в глаза не видела, даже фотографий с ними не сохранилось. Да и фоток самой ВПЗР – раз-два и обчелся. Разве что – малоинформативные и искажающие действительность снимки на паспорт и расплывчатые детские. В них нет ничего от нынешней
Примечание: Иногда мне кажется, что ВПЗР стирает задокументированную память о себе намеренно. Чтобы после нее осталось как можно больше трактовок и разночтений. Чтобы у каждого, кто с ней соприкоснулся, возникло собственное представление. Sexy-представление. Подретушированное, зафотошопленное, лишенное изъянов в виде старости, болезней и смерти. Похожее на ее тексты, в которых ей не больше тридцати и она всегда безрассудна, излишне откровенна, подвержена неуемным страстям; в которых она не боится быть смешной и просто дурой, чтобы в последней главе стать умной и обрести то самое Внутреннее Знание. Обо всем и обо всех. Слиться со своими текстами, стать неотделимой от них – вот чего жаждет ВПЗР больше всего на свете. За исключением славы, разумеется.
Примечание к примечанию: Она все-таки сволочь. И манипулянтка. Бедный Катушкин!..
Своему первому мужу ВПЗР обязана фамилией, гораздо более презентабельной, чем катушкинская. Под этой фамилией (больше похожей на тщательно продуманный псевдоним) она и вплыла в литературу. Иногда, в минуты подметных откровений за бутылкой водки (так не похожих на ее книжные откровения), ВПЗР заявляет, что вышла замуж исключительно за фамилию. А сам мужчинка был так себе, слова доброго не скажешь: нытик и рефлексирующий тип, склонный к сезонным депрессиям. Ничтожество, полный отстой, самый настоящий вырожденец. Засохшая и бессмысленная ветвь некогда могучего генеалогического древа (тут ВПЗР начинает путаться в показаниях: то ли Витте, то ли Струве, то ли Нессельроде). Жить с ним было одно мучение, которое, впрочем, быстро закончилось: брак не продлился и года. Второй вэпэзээровский муженек оказался не лучше первого: никаких рефлексий, зато тупое самомнение
