сосредоточенно думал о чем-то своем.
– Что случилось? – спросила она.
Туз не выдержал ее вопрошающего взгляда и отвел глаза. В груди его закипало раздражение – что она о себе воображает, эта девчонка? Он, сержант Башни, должен бросить товарищей и, пренебрегая долгом, бежать за ее круглой задницей на край света. Вот уж действительно истинная дочь ярла Хаарского, который из-за куска золота готов поставить Лэнд на край гибели.
Гильдис вскочила на ноги:
– Ты говорил, что для бегства нужны средства – я их принесла.
– Это золото подарил тебе отец, чтобы ты убежала с меченым?
Гильдис растерянно молчала, глядя на Туза почти с испугом.
– Золото принадлежит Башне, твой отец просто украл его.
Гильдис с размаху ударила его по лицу, кровь тонкой струйкой побежала по подбородку меченого.
– Это ты зря, – сказал он, медленно поднимаясь с земли.
– Верни мне золото.
– Не могу, – глухо сказал Туз. – Если оно попадет в Бург, то нам здесь солоно придется. В добавок к стае нахлынут еще и жадные буржские авантюристы. Ты должна меня понять, Гильдис, это золото погубит и тебя, и твоего отца.
– Неужели ты такой подлец, Туз? – В глазах ее удивления было больше, чем обиды. – Ты боишься?
Туз рассердился, ледяные глаза сверкнули из-под шапки русых волос:
– Я ничего не боюсь.
– Тогда ответь мне, почему… – Она не договорила и скрыла лицо руками.
Туз обнял ее за плечи и притянул к себе. Он гладил девушку по волосам и говорил, путаясь в собственных мыслях, морщась от прихлынувшей тоски. Она не захотела его понять, а может быть, не могла – слишком уж разные они были люди: меченый, сросшийся всем своим существом с Башней, и девушка из далекого, почти нереального Бурга.
Гильдис не понимала и не хотела понимать. Разве долг может помешать любви? Это не долг, это просто рабство. Человек волен сам строить свою жизнь, не оглядываясь на других. А если не волен, то он не человек, а животное послушное пастухам.
Гильдис вырвалась из его объятий и вытерла ладонью мокрое от слез лицо.
– Меченый, – выдохнула она, стараясь вложить в это слово все презрение, которое сейчас испытывала к нему, – Выродок, способный лишь ненавидеть. Без роду, без племени, без чести.
Туз поднял руку для удара, но тут же опустил ее.
– Сучка! – выдохнул он с яростью. – От пса не рождается женщина. Будь проклят тот день, когда я увидел тебя.
Туз как слепой кружился вокруг своего коня, не в силах попасть ногой в стремя. Конь заржал и взвился на дыбы, сержант ударил его ногой в пах, а потом прыгнул в седло, не касаясь стремян. Конь рванулся вперед, вынося всадника через густые заросли на тропу. Туз хотел обернуться и крикнуть Гильдис что-нибудь обидное, но из горла вырвался хрип, страшный в своей безнадежности.
Мир
