спортивного костюма, точно так же, как и тяжелые берцы – предпочтительнее беговых туфель. Страшно сказать, но во время утренней пробежки Якову часто физически не хватало вещмешка за плечами, скатки, карабина и прочего армейского добра. Он просто никак не мог привыкнуть бежать налегке, вот в чем дело. Об этом он, собственно, и думал этим утром, пока принимал душ и готовил завтрак. Не о забеге с полной выкладкой, разумеется, а о силе привычек, из которых, похоже, и складывается то, что философы называют личностью или персонификацией субъекта.
Телефон зазвонил без четверти восемь, когда, разделавшись с овсянкой, отварными яйцами и приличным куском копченого сома, Яков налил себе первый стакан чая. Обычно ему не звонили в такую рань. А если и звонили, то крайне редко. Неотложных дел, требующих личного присутствия дознавателя его ранга, набирается на круг не так уж много. Большинство расследований, которыми Яков занимался лично сам, никакой спешки не предполагали. Тем более не располагали к поспешности дела, находившиеся в сфере его надзорных полномочий.
– Свев на проводе, – сказал Яков в трубку.
– Ваше превосходительство, Яков Ильич, извините за беспокойство! Это адъюнкт Суржин беспокоит!
– Как я понимаю, случилось нечто из ряда вон?
И в самом деле: Иван Суржин даже не дознаватель, а помощник дознавателя, то есть чиновник 13-го класса. Ему выходить прямо на чиновника 6-го класса не по чину. Это как в армии: где тот подпоручик и где – полковник! И тем не менее Суржин хоть и молод, но отнюдь не глуп. И притом не робкого десятка, потому как взял на себя смелость, совершил акт гражданского мужества: снял трубку с аппарата и попросил барышню соединить. Так что, похоже, случился армагеддон. Не тот, разумеется, которым кончится все вообще, а наш обыденный, местного разлива апокалипсис по кличке «писец».
– Так точно, Яков Ильич! – на военный лад отрапортовал адъюнкт. – Случилось! Но по телефону никак нельзя!
– То есть, – уточнил Яков, – требуется присутствие кого-то из старших оперативных работников. Я правильно понял?
– Так точно! Требуется. Немедленно! Лично вы!
«Даже так? – удивился Яков. – Что же там могло приключиться, что Суржину пришлось телефонировать Самому?»
– Куда? – спросил он.
Получалось, что надо ехать, потому что всегда лучше перестраховаться. Может быть, Ваня Суржин чего-то не понял по молодости лет да простительной неопытности. Психанул, не разобравшись: типа у страха глаза велики… А что, если все-таки не ошибся и это то самое «оно», которое может как вознести, так и уронить низко и больно?
– В Академию. К парковым воротам.
«Серьезно?! Академия? Немедленно? Что же там у них приключилось, у академиков долбаных?!»
Шлиссельбургская академия – один из лучших университетов Европы: уважаемый, пользующийся положенной ему по статусу автономией. Конечно, и там случаются преступления. Но обычно – ничего такого, с чем не справились бы господа полицейские чины. Однако Суржин не в городское полицейское управление позвонил и не в прокуратуру. Он с ходу телефонировал прямо Свеву – столоначальнику Особого бюро Сыскного приказа.
«Лихие дела! Надо ехать немедленно, но Академия-то на другом берегу Невы!»
– Ну, раз немедленно, тогда присылай геликоптер! – озвучил свою мысль Яков. – Иначе не получится. На колесах часа два возьмет. И это еще если по утреннему делу в пробку не въеду.
– Уже выслал, ваш превосходительство!
– Силен! – усмехнулся Яков. – Портки-то натянуть успею?
Разумеется, это было художественным преувеличением. Обычно Яков не садился за стол, не приведя себя предварительно в порядок. Так что на нем сейчас были надеты не только брюки, но и весь костюм-тройка, и белая сорочка с галстуком, и зимние штиблеты на толстой подошве в комплекте.
– Успеете! – обнадежил Суржин. – По моим расчетам, геликоптер будет у вас в восемь двадцать.
– Тогда до встречи! – закончил разговор Яков и вернулся к прерванному чаепитию.
Он даже не пробовал угадать, что бы это могло быть, поскольку любое из обычных дел, находившихся в ведении убойного стола, можно без опаски обсуждать по телефону. В пределах разумного, конечно, но все-таки можно. Не контрразведка, чай, и не политический сыск.
«Будет весело! – констатировал Яков, закуривая первую утреннюю папиросу. – Тот еще геморрой, наверное! Но что выросло, то выросло. Так что посмотрим, поглядим…»
Он допил чай, прошел в кабинет, отпер сейф и достал оттуда автоматический пистолет «Кульбак-Экселенс» в наплечной кобуре. Обычно он ходил на службу без оружия – не оперативник все-таки, – но звонок Суржина форменным образом выбил его из колеи. Яков снял пиджак, нацепил «сбрую» и уже при оружии
