опеки. Пора, что и говорить, когда тебе за сорок.
– В конце концов, нам давно пора самим стать родителями, – пошутил он.
Таким образом, речь шла всего лишь о смене «крыши». Или же похоронить то, за что мы боролись все эти годы.
Победа обернулась ловушкой. Робин сказал, что это всего лишь проект договора, что я могу внести поправки. Но они должны знать, с чем имеют дело на сегодняшний день. Другими словами, спонсоры хотят взглянуть на эскизы новой коллекции.
– Но они еще не готовы, Робин. Всего пара набросков, не более.
– Мы не можем отказать. Пусть приезжают, посмотрят на ателье, взглянут на твои наброски…
– Когда?
– Послезавтра.
– Ты с ума сошел? У меня ничего нет.
– Тогда закрываем контору и следующие десять лет водим такси.
Я его ненавидела. Больше всего меня нервировало, если мою работу выставляли напоказ, когда она еще не готова. Когда недочеты и ошибки во всей красе представали перед теми, кто лучше меня знает, как надо. Для меня работа – единый непрерывный процесс. Диалог между мной и материалом. Результат должен вызреть.
Вечная дилемма, выбор между творчеством и реальностью в этот раз ощущался как никогда остро.
Робин положил мне руку на плечо:
– Мы семья, Юлия. Будем искать выход вместе и обязательно найдем.
Он знал, чем меня взять. И я была готова согласиться, но в горле встал ком, ладони вспотели. Я понимала: стоит подписать эти бумаги – и беличье колесо завертится с новой силой. Согласование эскизов, ярмарка тканей в Париже, подготовка первых моделей… Далее – переговоры с арт-директором, маркетологами, директором холдинга. Изменения, согласования и… притирки, притирки, притирки – вплоть до абсолютной обезличенности. Потом «дочернее» предприятие в Турции. В Бангладеш – безо всякой гарантии, что не будет использован детский труд. И пошло – массовое производство, маржа… потеря себя ради market share[35].
– Прости, Робин, но я не могу.
– Ладно, но что ты предлагаешь? И дальше играть в лотерею?
– Я не знаю.
– Ну… просто сказать «нет» в данном случае недостаточно. Я поддерживаю тебя во всем, Юлия, но если тебе не нравится мой вариант решения проблемы, ты должна предложить свой.
– Дай мне время.
– Два дня. А сейчас мне пора в банк. Пока!
Он ушел, оставив меня изводить себя сомнениями. Меня каждый раз неприятно удивляло, насколько холоден Робин бывает в спорах. Как уверенно он, обычно такой покладистый и милый, утверждает при случае свою власть.
Кроме того, я ненавидела, когда меня держали за маленькую девочку. В споре я бывала напористой, даже агрессивной, как львица, но хватало меня ненадолго. А потом наступало время апатии и невыносимых мук одиночества и оставленности.
Я вышла во внутренний двор и закурила. Срочно требовалось развеяться. Я села в машину – нужно было
Доля рынка (
