style="font-size:15px;"> Д-р Ремен. Чтобы ответить на этот вопрос, я должна вначале объяснить, как я объясняю это всем моим пациентам, что излечение – это не какое-то событие, которое вы должны заставить произойти. Это происходит естественным образом без всякого вмешательства с вашей стороны. Если бы я сейчас кольнула вас булавкой, вы бы немедленно начали излечиваться. Простым уколом маленькой булавки запускается ваш механизм исцеления. Отсюда проистекает новый взгляд на травму или болезнь – люди, которые участвуют в процессе излечения, излечиваются более интенсивно, чем остальные.
Потерпите, пожалуйста
Проблема в том, что мы слишком нетерпеливы. Исцеление происходит медленно и точно по тем же законам, как бутон распускается в цветок. Вы не можете заставить бутон распуститься, колотя его молотком. И тем не менее мы имеем склонность колотить наши болезни молотком. Это культура спешки. Мы ожидаем немедленных результатов. Так что, когда мы не видим заметных признаков улучшения, – а очень часто мы не можем их видеть, потому что излечение проходит очень медленно и на клеточном уровне, – мы сомневаемся в нашей способности вылечиться и ищем способы ускорить процесс.
Позвольте, я расскажу вам о собственном опыте. Около двух лет назад у меня возникли осложнения, последовавшие за операцией на брюшной полости. Моему хирургу пришлось заново вскрыть рану – громадный четырнадцатидюймовый разрез, – и он не мог зашить ее, плотно стянув, поскольку у меня развилась серьезная инфекция. По какой-то причине, однако, он забыл предупредить меня, что оставил мою рану открытой. Так что можете себе представить мое потрясение, когда спустя несколько дней медсестра пришла сменить мне повязку, и я опустила взгляд на эту громадную зияющую рану. Я никогда не видела ничего подобного, за исключением того времени, когда я, будучи студенткой-медичкой, держала в операционной ранорасширители. Я помню свое потрясение: о Господи, что же произошло? Разве такое когда-нибудь можно вылечить? Я пребывала в полном отчаянии. Я даже не могу припомнить, что мне говорила медсестра. Я просто отгородилась от всего.
После этого всякий раз, когда медсестра приходила менять повязку, я отворачивала голову. Наконец, примерно спустя неделю или дней десять, набравшись храбрости, чтобы посмотреть, я была ошеломлена тем, что увидела. Рана начала затягиваться.
Очень медленно, однако неуклонно – точно так же, как происходит большинство естественных процессов, – зияющая дыра в моем животе превратилась в шрам толщиной не более волоса. Это заставило меня осознать, что, хотя я понятия не имела, как произошло это излечение, каждая клеточка моего тела в точности знала, как именно. Есть такая вещь, как мудрость тела. Конечно, не все поддается полному излечению. И все же существует природная тенденция к выздоровлению, которой можно способствовать и которой можно доверять.
Чтобы доказать справедливость этого утверждения своим пациентам, я прошу их рассказать мне про их личный опыт, включающий серьезные травмы
