ярдов территории. Полководцы, по всей видимости, не были способны решить: уменьшить эту цену или увеличить усилия. На востоке постоянные колебания линии фронта на сотни миль приводили к таким же последствиям, как колебания Западного фронта на дюймы. Все фронты, все армии, все командиры столкнулись с разными вариантами тупиковой ситуации, заставлявшей их бессильно сжимать кулаки. Неудивительно, что люди всех стран в эти ужасные годы разделяли горечь английского солдатского поэта Зигфрида Сэссона; неудивительно, что был рожден этот прочный миф. Это не было общей недальновидностью или неумением генералов того поколения; это было недальновидностью человечества, от которой несвободны и последующие поколения.
Ничто не могло быть более абсурдным, чем утверждение, что генералы Первой мировой войны не предпринимали ничего, кроме бесконечной череды лобовых атак на сильно укрепленные позиции. Пункт плана Шлиффена, который довел правое крыло германской армии от Аахена до Парижа, предусматривал громадный двухсотмильный марш по прямой, но в действительности он оказался намного длиннее. Сражение на Марне было основано на фланговой атаке. Другим фланговым маневром был Танненберг. Падение Лемберга и последующее австрийское отступление было вызвано угрозой охвата фланга русскими войсками. Немецкое отступление к Эне имело целью ослабить давление союзников на открытый фланг; когда это удалось, первые мысли генералов обеих сторон обратились к другому открытому флангу. По железным дорогам, на автомобилях, а главным образом пешком две линии фронта, противостоящие друг другу, двигались в единственном возможном направлении – к северу, так как на юге они упирались в границу нейтральной Швейцарии. И те и другие рассматривали возможность нарушения этого нейтралитета. Но Швейцария не Бельгия, ее горы гарантировали безопасность надежнее, чем любое соглашение. Нужно было идти к северу.
Выражение «бег к морю» вводит в заблуждение. Ни одну из сторон не интересовало море как таковое; каждая искала рычаг, с помощью которого можно было бы сдвинуть врага с его оборонительных позиций. «Бег» начался как постепенное удлинение фронта германцами вправо, а союзниками влево. К этому времени фон Мольтке был смещен. Его заменил 53-летний генерал Эрих фон Фалькенгейн, прусский военный министр, человек решительный, обладающий крепкими нервами, которых заметно не хватало фон Мольтке. Его авторитет помог контролировать состояние фронта. В то же время Жоффр неуклонно ослаблял свой правый фланг и центр, чтобы усилить левый; Де Кастельно оторвали от яростных боев на Маасе, чтобы он руководил серьезными боями на Сомме. Действовали и другие фигуры разного статуса и степени решительности. Генерал Фердинанд Фош, начавший войну тридцать семь дней назад в качестве командира корпуса в армии Де Кастельно, теперь занимал более высокое положение, координируя все действия союзников на северном участке. Этот сектор включал в себя бельгийцев с их крепостью Антверпен и британские экспедиционные силы, которые Жоффр начал перемещать 1 октября (по совету Джона Френча) в районы, где они могли бы прикрыть порты Ла-Манша, жизненно
