про частые депрессивные расстройства у комиков. Общественность будет потрясена тем, что Хендерсон решил покончить с собой на пике карьеры. Чужой суицид настраивает живых на философский лад. Так и слышу, как начнется:
«Это лишний раз доказывает, что деньги не главное».
«Не разведись он, все было бы иначе».
«Слава богу, хоть детей не оставил».
«Как жаль, что не осталось детей».
«Бедная его мать…»
«Надо же: в свой последний вечер он хвастался, что очень счастлив».
Наконец Хендерсон затихает. Тяжело дышит, потеет.
– Чего ты хочешь?
– Я уже сказал. Как ты познакомился с Эми?
– Ты что, ее парень?
– Я хочу знать, как ты познакомился с Эми.
Кивает. На одеяле ни одного пятна от черники. Впрочем, денег у него полно, так что постельного белья тоже наверняка завались. Простыни такие нежные и мягкие, что даже те, которые понравились Эми в Литтл-Комптоне (когда мы еще были вместе), показались бы грубыми.
– Познакомились в «Сохо-хауз».
Представляю, как Эми сидит, закинув ногу на ногу, у барной стойки закрытого частного клуба и улыбается похотливым толстосумам, которые ходят туда, чтобы тусоваться с такими же, как они, богатыми развратниками и снимать девочек. Место для шлюх типа Дилайлы и выскочек типа Хендерсона. Роскошно обставленный бордель.
– Так. И что дальше?
– Она сидела в баре и строила мне глазки. Я подошел и спросил, с какого она года.
– Что?
Он издевается? Втыкаю нож в ручку дорогущего белого кресла.
– Просто на ней была футболка с Питером Старком, а несколько моих знакомых учились на этом курсе.
– Что за Питер Старк?
Он приподнимает брови, будто не знать этого – грех, но тут же спохватывается и говорит заискивающе:
– Продюсерский курс имени Питера Старка в университете Южной Калифорнии.
Похоже, туда Эми тоже метила и футболку специально искала. Хендерсон снова начинает стонать:
– Слушай, возьми лучше пятьдесят кусков.
– Что было дальше?
– Не знаю, – бубнит он. – Что обычно бывает? Я заказал ей десяток коктейлей, попросил телефон, а потом… потом просто вырубился. Домой меня привез водитель.
Ясно, этот алкоголик и половину своей жизни не помнит. Ничего, сейчас ему придется поднапрячься. Мне надо знать все.
– Она поехала с тобой?
– Чувак, – ноет он. – Это вообще не прикольно.
Нет, все-таки я никогда не привыкну к местному сленгу: лежать на кровати связанным по рукам и ногам, с ножом у горла и говорить, что это «не прикольно».
– Она поехала с тобой?
– Что?
– Не прикидывайся дураком, Хендерсон, – ты не на своем шоу. Здесь я задаю вопросы, а ты отвечаешь.
– И потом ты меня отпустишь?
– Да, – киваю я (вот идиот!). – Конечно отпущу. Так да или нет?
