плечами, точно готовясь к теннисной подаче.
– Работаем! – приказали сверху.
– Добрый день, дорогие телезрители! В эфире ток-шоу «Семейные катастрофы»… Хочу напомнить, что спонсор нашей программы – крупнейший в мире производитель продуктов для детей фирма «Чайлдхудфудинтернейшнл»… – Выговорив опасное слово, шоумен торжествующе глянул вверх и продолжил: – Сегодня мы поговорим о таком тяжелом случае, как уход мужа из семьи в целях… в целях… Стоп! Сначала… – Он замахал руками, достал из кармана шпаргалку, исследовал ее сначала молча, а потом прочитал вслух: – «…в целях создания новой семьи или в поисках свежих сексуальных ощущений…» Кто это написал?! – заорал он. – Голову оторву!
Трусковецкая дернулась, снова повернулась к Саше и поделилась:
– Дебил! Двух слов выучить не может… Когда я была диктором Центрального телевидения, он работал осветителем… Маразм!
– М-да-а… – Калязин покивал и сразу вспомнил, откуда ему знакомо лицо редакторши.
На ходу поправили текст, и с третьей попытки Сугробов одолел вступление. Но тут выяснилось, что парчовый галстук ведущего сбился набок, и пришлось делать еще один дубль. Наконец шоумен перешел к сути дела.
– Брошенная, оставленная на произвол судьбы жена! – В его голосе появились патетические подвывания. – Что чувствует она? Как мыкает свое горе? Как борется за утраченное счастье? Об этом нам расскажет домохозяйка Ирина! Встречаем: брошенная жена Ирина!
Натренированный зал взорвался аплодисментами, показавшимися Саше совершенно кощунственными в данном конкретном случае, и он в знак протеста хлопнул только два раза, да и то еле слышно.
Тем временем в верхней части буквы «А» в луче прожектора возникла женщина и, смущаясь, стала неловко спускаться по лестнице. Ей было около сорока. Чуть располневшая фигура скрадывалась скромным, но со вкусом выбранным платьем. На милом, еще вполне привлекательном лице застыла скорбь семейной драмы. Особенно понравились Калязину ее глаза – темные, глубокие и чем-то знакомые. Саша вздрогнул: брошенная жена Ирина напомнила ему собственную брошенную жену. Нет, не внешне, хотя и Татьяна в последнее время от своих бесконечных лежачих телефонных переговоров немного располнела. Похожими их делал тот особый неброский шарм, очень редко встречающийся, который когда-то свел Калязина с ума и который с годами не исчезает, а становится тоньше, сообщая женщине некое позднее, прощальное благородство. Конечно, в Татьяне этого шарма Саша давно уже не замечал, но сейчас, глядя на печальную Ирину, он словно бы в смутном зеркальном отражении увидел свою жену…
– Фрустрационный аффект… – пробормотал справа Либидовский.
– Что вы сказали? – уточнил Саша.
– Это я так…
Ирина медленно, глядя себе под ноги, прошла по подиуму и села в кресло, бессильно уронив руки на колени.
– Скажите, Ирина, – задушевно спросил, выдержав пространную паузу, Сугробов, –
