p>
Райан Перри этого не знал, но что-то в нем уже сломалось.
В свои тридцать четыре он вроде бы пребывал в лучшей физической форме, чем десятью годами раньше. И почему нет? В доме отлично оборудованный тренажерный зал. Плюс личный инструктор, который приходил трижды в неделю.
В среду утром, в сентябре, поднявшись с кровати, распахнув шторы в спальне и увидев, что небо синее-синее, чистое, как вымытая тарелка, а море синевой не уступает небу, которое в нем отражалось, Райан понял, что прибой и песчаный пляж куда притягательнее завтрака.
Он вышел в Интернет, сверился с сайтом серферов, позвонил Саманте.
Она, должно быть, посмотрела на номер, с которого звонят, потому что он услышал:
– Доброе утро, Моргунчик.
Она иногда называла его Моргунчиком, потому что буквально перед самой их первой встречей, тринадцатью месяцами ранее, у него начался приступ миокимии[1], неконтролируемого подергивания века.
Если Райан очень уж увлекался разработкой компьютерных программ и не спал тридцать шесть часов кряду, нервный тик правого глаза заставлял его оторваться от клавиатуры, и выглядел он так, словно веко азбукой Морзе выбивало сигнал бедствия.
Таким его и увидела Саманта, когда вошла в кабинет Райана, чтобы взять интервью для статьи, которую ей заказали в журнале «Вэнити фэа». Она подумала, что он флиртует с ней… и флиртует неуклюже.
Райан сразу хотел пригласить девушку на свидание, но понял, что серьезность, с какой Саманта относится к порученному делу, заставит ее отказывать ему до тех пор, пока она не закончит статью. Вот почему он позвонил лишь после того, как выяснил, что статья сдана.
– А если вдруг окажется, что в статье я размазала вас по стенке? – спросила она.
– Вы не размазали.
– Откуда вам это известно?
– Я не заслуживаю того, чтобы меня размазывали, а вам свойственна справедливость.
– Для такого утверждения вы слишком плохо меня знаете.
– По вашей манере брать интервью я понял, что вы умная, ясно мыслящая женщина, над вами не тяготеют политические догмы, вам чужда зависть. С вами я могу чувствовать себя в полной безопасности.
Он не собирался ей льстить. Говорил, что думал.
Саманта тонко чувствовала ложь, поэтому у нее не было оснований сомневаться в его искренности.
Среди тех качеств, которые привлекают умную женщину к мужчине, правдивость стоит в одном ряду с добротой, храбростью и чувством юмора. Она приняла приглашение Райана пообедать с ним, и последующие месяцы стали самыми счастливыми в его жизни.
– Шестифутовые волны, – услышала она от него в то утро, – гладкие и могучие, солнечные лучи, прожигающие до костей.
– У меня предельный срок.
– Ты слишком молода, чтобы говорить о пределах.
– У тебя опять период маниакальной бессонницы?
– Спал, как младенец. Разве что не в мокром подгузнике.
– Когда у тебя бессонница, борд[2] тебе доверять нельзя.
– Я, возможно, чуть рискую, но не более того.
– Ведешь себя как безумец, достаточно вспомнить тот случай с акулой.
– Опять ты за свое. О чем тут говорить?
– Всего лишь о большой белой акуле.
– Да, конечно, эта мерзавка отхватила немалый кусок моего борда.
– И что? Ты хотел отнять у нее этот кусок?
– Меня снесло с борда, – ответил Райан. – Я оказался под волной, в мутной воде, мне не хватало воздуха, вот я и подумал, что схватился за скег[3].
На самом деле Райан схватился за спинной плавник акулы.
– И как называются камикадзе, которые седлают акул?
– Я ее не седлал. Она сама пригласила меня прокатиться на ней.
– Она вынырнула на поверхность, попыталась сбросить тебя, а ты заставил ее вновь уйти под воду.
– Боялся ее отпустить. И потом, длилось все это секунд двадцать, не больше.
– У большинства людей бессонница притупляет реакцию. У тебя – обостряет.
– Прошлой ночью я пребывал в спячке. И теперь такой же отдохнувший, как медведь – весной.
– Однажды в цирке я видела, как медведь ездил на трехколесном велосипеде.
– А это тут при чем?
– Смешнее, знаешь
Миокимия (
Борд (
Скег – жесткий киль борда, удерживает его кормовую часть на волне и позволяет серферу управлять бордом.
