дома на столе,ветер раздувает чёлку,
настроение вполне,
чтобы сбить природу с толку:
сесть в огромный самолёт,
можно даже без поклажи,
дней пятнадцать напролёт
баловать собою пляжи…
Бумага плачет акварелью…
Бумага плачет акварелью:
смешались в серое тона,
исчезли краски… Две недели,
как им объявлена война.
Зелёный цвет – под слоем пыли,
горят болота и леса,
а солнце алое за дымом —
не хочет показать лица…
Художник что-то перепутал,
не может солнце не сиять…
Откуда взялся мрачный купол?
Его не сдвинуть и не снять…
Планета выбрала неверный
маршрут, но всё-таки летит…
Позволь сойти, я буду первой,
ведь мне с тобой не по пути…
Бумага плачет акварелью:
смешались в серое тона,
исчезли краски… Две недели,
как им объявлена война…
Настроение
Свинцом окутана планета,
но в небе солнца белый круг
лучи соломенного цвета
сквозь тучи посылает вдруг…
И свет живительный ласкает,
и небо выше на чуть-чуть:
уже как будто и не давит
и просит даже улыбнуть…
А нынче выдалась минутка…
А нынче выдалась минутка…
Грустить бы мне, да вот никак.
Хожу и улыбаюсь шуткам
судьбы… И вижу новый знак…
Пройти бы мимо или сделать
судьбе покорно реверанс…
Для космоса, конечно, мелочь,
а мне – лет десять про запас…
Мотив
Старенький мотив, совсем забытый
вдруг так ясно в мыслях зазвучал,
словно память сквозь стальное сито
жизнь просыпала, а он застрял…
А завтра может и не быть…
А завтра может и не быть,
уходят все, и даже Боги…
И будет незачем просить
свернуть кого-нибудь с дороги.
Теперь дорога вся твоя,
шагай по ней куда придётся…
Попутный ветер сентября
вперёд с листвой багровой вьётся…
А завтра может и не быть.
Прощают все, и даже Боги…
И дождь осенний будет лить,
а ветер обивать пороги…
Ты для меня – разрыв шаблонов
Ты для меня – разрыв шаблонов
и аксиома нежных встреч…
Семь миллиардов божьих клонов,
а ты один сумел обжечь
горячим холодом пристрастий,
надменным ликом визави,
вернувшись после долгих странствий
в трансцендентальности любви…
Солнечный шорох
Ночь вальяжно, самонадеянно,
словно утро уже не случится,
распустилась
