закрывается дверь, Кристо спрашивает:
– И что там теперь будет? Нам придётся тебя нести в паланкине? – его брови снова подскакивают на долю секунды.
– Нет. Для начала, вы больше не будете тратить времени на выговаривание полных официальных обращений. Ещё вы будете в два слова объяснять нам ситуацию… буквально. Два кодовых слова, и мы с Госькой и горничной уже знаем, что происходит. Ну и по мелочи.
– Мелочи, обычно, самое интересное. Можно подробнее?
– При эвакуации Шаньи и учениях с ним гвардейцы должны убедиться, что у них или нас есть с собой вода, чтобы поить ребёнка. Это же элементарно – когда ребёнок встревожен, его проще успокоить, если есть возможность напоить. Если ребёнок долго сидит, не имея возможности попить, он начинает раздражаться и капризничать. Если предполагается выход за пределы детского крыла, кроме воды должны быть взяты специальные крекеры. Я думаю, тут всё ясно.
– Ясно. Звучит дельно.
***
Наш служебный автомобиль останавливается перед рестораном; подсвеченная вывеска сообщает, что заведение именуется «Фаршанг».
– Это что, ресторан венгерской кухни? – мы выходим, и я оглядываюсь, непроизвольно пытаясь найти ребят Тота. Они, однако же, как всегда, незаметны.
– Ну да. Ты ведь любишь венгерскую кухню… да?
– У нас в столовой всё время подают одну только венгерскую кухню. Я её каждый день ем.
Кристо выглядит немного обескураженным.
– Я могу позвонить Тоту и отвезти тебя в какой-нибудь другой ресторан. В немецкий. В сербский. В турецкий или французский. Назови любой.
Ну да, и полчаса или час торчать в машине, ожидая, пока ИСБ срочно обеспечивает безопасность по маршруту и в том, втором ресторане. Или, что вероятней – и хуже, сразу выслушать совет Тота не выделываться и не отнимать почём зря ресурсы службы. С невысказанной угрозой новых сюрпризов.
– Нет, этот ресторан годится. В конце концов, он… ресторан. Уже хорошо.
Кристо с облегчением улыбается и берёт меня за руку.
Зал разделён деревянными перегородками на кабинеты. Все посетители, которых я замечаю – молодые крепкие ребята. Только официант оказывается пожилым евреем меланхоличной наружности, и мне это кажется неожиданно смешно.
– Скажите, – обращаюсь я к нему, даже не пытаясь открыть меню. – У вас подают какие-нибудь невенгерские блюда?
– «Фаршанг» – лучший в городе ресторан венгерской кухни, – немного надменно сообщает мужчина.
– Это я поняла. Я спросила, нет ли у вас каких-нибудь ещё блюд?
– Можем пожарить яичницу, – предложение исполнено нескрываемого презрения к моему варварскому вкусу.
Нет, это точно-точно не человек Тота. Я усмехаюсь и открываю, наконец, меню.
– Будьте добры, мне порцию фасолевого супа, мясо в вине и… чай. Чайник. Сразу.
К чаю меня пристрастила свекровь. До замужества я признавала
