Вам известно значение этого слова?
Максим. Нет у вас никакой репутации.
Иксанов. Как это нет? (тянется к ружью)
Максим. Оно не заряжено. «Три женщины» с успехом шли на сцене Академического Театра с 1973 по 1984 год. С тех пор прошло больше двадцати лет. Вас никто не помнит, кроме двух-трех специалистов…
Иксанов. …чье мнение для меня важнее, чем суждения черни.
Максим. …которые в один голос утверждают, что вы играли более чем средне, а зрительницам нравилась исключительно ваша эффектная внешность.
Иксанов. Самовлюбленные идиоты, которые ничего не понимают в искусстве.
Максим. Возможно. Но неужели вам не хочется утереть им нос?
Иксанов. Утереть им нос?
Иксанов встает, подходит к окну и отдергивает занавеску. Это похоже на то, как раздвигается занавес в театре.
Иксанов. Когда мне было лет двадцать, я постоянно пытался переделать мир. Он казался мне каким-то кособоким, неаккуратным, неправильным. Особенно это касалось отношений между людьми. Вот, например, мужчина и женщина не любят друг друга, но живут вместе. Гуляют под ручку, завтракают за одним столом, даже рожают детей. И при этом ненавидят друг друга. Или наоборот, пусть они любят друг друга. Но она богата, а он беден – возьмем банальнейшую, водевильную ситуацию. Она выходит замуж за министра, а он едет в провинцию преподавать отечественную историю, женится на какой-нибудь толстой сельской барышне и тихо спивается, во время приступов белой горячки бормоча что-то неразборчивое из латыни. На каждом шагу я видел людей, которые обращались со своей жизнью хуже, чем мужик обращается со своими портянками. И мне казалось, что так быть не должно и я обязан это изменить. Я был убежден, мой долг – объяснить этим несчастным, что жизнь – это драгоценность, которую нельзя хранить в нужнике. И что ты думаешь, они были мне благодарны? Черта с два! Нет, они не начинали ненавидеть себя. Как раз себя-то они оправдывали и находили сотню, тысячу объяснений, почему они поступают именно так. Они были готовы потратить годы на то, чтобы выдумать убедительное объяснение, почему они не могут изменить свою жизнь. Но они ненавидели меня за то, что я пытаюсь нарушить их привычное существование, полное упоения собственной никчемностью. О, я набил себе немало синяков, прежде чем понял, что я – такое же ничтожество, как и все остальные и также не могу найти в себе силы на то, чтобы сделать очередной шаг вперед. И вот я сижу в этих четырех стенах и занимаюсь тем же, чем и все остальные – изобретаю причины, по которым я не могу жить по другому. Вспоминаю врагов, которые строят мне козни, придумываю всякие неблагоприятные обстоятельства, нахожу в себе разнообразные пороки – словом, воздвигаю на своем пути непреодолимые препятствия. Поверь мне, все эти годы я трудился не покладая рук. И возвел столько этих самых препятствий, что вряд ли такой слабый, старый человек, как я в силах их преодолеть.
Максим. Вот это самое важное, на что не обращал внимания никто из постановщиков «Трех женщин».
Иксанов.
