ода
Денвер, штат Колорадо
Саманта перестала нервно расхаживать по комнате, стоило ей увидеть свое отражение в большом овальном зеркале, висящем над камином. Девушка стояла на противоположной стороне комнаты достаточно близко, чтобы видеть себя в полный рост. Глаза ее сверкали. Признаться, она выглядела весьма соблазнительно в своем элегантном дамском наряде, состоящем из юбки и жакета, сшитых из темно-зеленой тафты, отделанной черным бархатом, однако все внимание девушки приковали ее волосы. Саманта не меньше часа потратила на то, чтобы уложить кудри в замысловатую прическу, а теперь из-за нервного хождения по комнате шпильки выпали, и две шелковистые пряди цвета осенних листьев выбились и свешивались до ее осиной талии.
Едва не заскрежетав зубами, Саманта продолжила метаться по большому гостиничному номеру, который делила с подругой Жанеттой Элстон. Даже если бы Жанетта сейчас была рядом, скрыть свое раздражение Саманте было бы отнюдь не просто, пусть даже в присутствии подруги. Обычно она старалась сдерживаться, когда рядом с ней находилась эта миниатюрная блондинка, но сегодня… Саманта просто бушевала из-за переполнявшей ее ярости.
Наконец разгневанная девушка остановилась перед овальным зеркалом. Уперев руки в бока, она уставилась на свое отражение. Огромные изумрудные глаза горели на ее лице.
– Ну что, Саманта Блэкстоун Кингсли, довольна собой? – прошипела она, обращаясь к своему отражению. – Ты не пошла, и снова позволяешь себя расстроить. Полюбуйся на себя! Estúpida[1]!
Саманта часто вставляла в свой разговор испанские словечки, особенно крепкие, ибо знала этот язык ничуть не хуже, чем английский. Девушка порывисто заправила выбившиеся пряди волос, особо не заботясь о том, как они лягут. Если она все же покинет пределы гостиничного номера, можно будет замаскировать беспорядок, царящий в волосах, зеленой бархатной шляпкой. Но это случится, если Адриан все же соизволит повести ее в ресторан…
Минул час… еще один… В желудке у Саманты заурчало, что лишь усилило ее ярость. Зачем она сказала Жанетте, что дождется ее брата? Ей следовало бы пойти вместе с Жанеттой. Но нет же, Саманте захотелось остаться вдвоем с Адрианом, ведь им никогда не удается побыть наедине…
Она влюбилась в Адриана и обожала его, но при этом не могла ему открыться, ибо никогда не оказывалась с ним наедине… Вот и сейчас Адриан опаздывал… Он вечно опаздывает… Но на этот раз его непунктуальность не на шутку взбесила Саманту. У нее была возможность объясниться с ним, а Адриан все испортил, опоздав в очередной раз. Когда он придет… если придет, она, пожалуй, не сдержится, слишком уж много накопилось у нее на душе, и выскажет Адриану Элстону все, что она о нем думает. Как же у нее разыгрались нервы!
Почему она в него вообще влюбилась? Утонченный Адриан… привлекательный… нет, по-настоящему красивый. Не слишком высокий, но весьма мускулистый и мужественный.
Он станет ее мужем. Пока, конечно, Адриан этого не знает, а вот Саманта поняла это еще два года тому назад, когда впервые его встретила и пришла к выводу, что он создан именно для нее. Саманта всегда добивалась того, чего хотела. С тех пор как десять лет тому назад, когда ей было всего девять лет, Саманта перебралась жить к отцу, она всегда поступала по-своему. Теперь Саманте захотелось заполучить Адриана, и она получит его любым способом, если, конечно, не отпугнет сегодня.
Нужно непременно успокоиться, потому что нельзя позволить себе излить всю накопившуюся желчь на Адриана. Он просто не знает, что она может быть такой гневливой. В его присутствии Саманте всегда удавалось казаться милой и благовоспитанной юной леди. С тех пор как Жанетта призналась, что брат не переносит душевных треволнений, Саманта никогда не повышала голос в его присутствии. Она вела себя спокойно, даже кротко. А это, надо признать, было блестящим достижением, учитывая ее пылкий темперамент.
Учитель называл ее испорченной девчонкой, своевольной и эгоистичной. Он просто не знал, что Саманте пришлось испытать в течение первых девяти лет ее жизни, проведенных с бабушкой в Англии. Он не знал, что, раз вкусив свободу, она не могла поступиться ею ни на йоту. Девушка теперь изо всех сил старалась забыть жестокость, которую довелось ей перенести в первые годы жизни. Она твердо решила всегда поступать так, как считает нужным. Если ради достижения цели ей приходилось иногда проявлять характер, разве это свидетельствует о ее испорченности? Она раз и навсегда выбрала свой путь.
Мария, экономка семьи Кингсли, заменившая Саманте мать, была куда добрее, чем учитель. Мария называла ее pequeña zorra, маленькой лисичкой.
– Ты хитра как la zorra, niña[2], – говорила Мария всякий раз при виде упрямого огонька, вспыхивающего в глазах девочки.
Однажды экономка развила свою мысль:
– Ты достаточно умна, чтобы командовать своим папой, но однажды ты встретишь мужчину,
Глупо
Лиса, девочка
