актёр. И чем богаче его жизненный опыт – тем больше в нём того, чем можно смело поделиться с читателем. Вот почему все эти годы я по крупицам собирал то самое бесценное, что только есть в жизни – опыт. С яростным рвением утопающего хватался я за каждую возможность испытать нечто новое, ощутить ранее неизведанное, открыть для себя ещё одну грань жизни, чувств, красоты, боли, добра, зла… Я наполнялся и напитывался широчайшим спектром эмоций, ощущений, переживаний.
Да, иногда мне приходилось играть, в том числе на чувствах других людей. Иногда мне приходилось причинять боль. Иногда – испытывать боль самому. Я исследовал человеческие души, пороки, желания, слабости «от» и «до» – и в том числе свои собственные. Я побывал в двадцати трёх странах, умыл лицо в четырёх океанах и увидел около сотни городов. Я задействовал в познании мира все пять органов чувств. Я нюхал кокаин и розы в королевском саду в самом сердце Вены. Я смотрел на рассветы над вулканами Камчатки и на то, как бьётся в рыданиях прекрасная наивная девушка, услышав моё признание в том, что я никогда её не любил и мне только нравилось с нею играть. Я слушал угрозы и ругательства в свой адрес и слушал, как слепой скрипач виртуозно играет Вивальди на набережной Дуная в Будапеште. Я ощущал, как улетаю в заоблачные дали под горячим дыханием красавицы где-то между моих ног и ощущал невыносимую боль во всём теле. Я знаю, каково на вкус дорогое чилийское вино с терпкими нотками перца и кардамона и я знаю вкус крови во рту.
Я – актёр, я – знаток человеческих душ, я – психолог и я – художник. Всё это – палитра моих красок, копилка моих воспоминаний, хранилище бесценного опыта. И мне есть, чем поделиться с миром. Завернув все пережитые эмоции и ощущения в виртуозную обёртку слов и мыслей, я смогу передать это вам, тем людям, кому тоже любопытно узнать – а каково это? – но кто никогда в жизни не осмелится испытать хотя бы одну десятую моего опыта на себе!»
Писатель Гудвин
Часть 2
Глава 1
Тропинка вдоль Невы на окраине города была сплошь устелена чёрными подгнившими листьями. Слева дремала вода, прозрачная и бесцветная, как и весь ноябрь. Вдали виднелись воздушные очертания вантового моста, летящего над рекой. Справа тянулись небольшие возвышенности, усеянные деревьями и кустами, где-то там, наверху, была дорога, по которой в полдень лишь изредка проезжали машины.
Владимир медленно шёл вперёд, сосредоточенно глядя себе под ноги – уж слишком скользкой была сегодня грязь, и пару раз он едва не слетел с тропинки в воду. Вокруг него носился пёс, молодой и весёлый кобель золотистого ретривера. Словно жёлтое пятно, он радостно мельтешил то там, то здесь, высунув язык наружу; то он взбирался на холм, то через секунду уже спускался обратно к реке. Он задорно шлёпал лапами по мокрому песку и грязи, пугал ворон и вгрызался зубами в разбросанные вокруг палки, сломанные ветки и деревяшки, оставшиеся от летних костров.
– Вот
