никогда больше не терять терпения. Клялся, что будет жить ради них двоих, обеспечит им хорошую жизнь. И вот не прошло и нескольких часов, как он переступил порог дома, а все уже летит к чертям. – Простите меня…
Он шагнул к ним, протянул руку… потом увидел татуировки на костяшках – и отдернул ее обратно.
– У нас не было выбора, Гуннар, – сказала Лидди тихо и трезво, глядя ему прямо в глаза. – Ишер предложил нас выкупить, и нам пришлось согласиться. Я вот думаю насчет Вальбека. Говорят, в Вальбеке есть работа. На новых фабриках.
Броуд мог только смотреть на нее во все глаза. И тут, в тишине, он услышал звук копыт и повернулся к дороге.
К ним приближались трое. Не спеша, словно у них был в запасе целый день, чтобы добраться до места. Один сидел на большом гнедом коне, двое – на повозке со скрипучим колесом. Гуннар узнал того, что держал вожжи: Леннарт Селдом, младший брат мельника. Броуд всегда знал, что он трус, и в его нынешнем бегающем, косом взгляде не было ничего, что могло бы изменить это мнение.
– Это Леннарт Селдом, – пробормотал он.
– Да уж, – отозвалась Лидди. – Май, иди в дом.
– Но мам…
– В дом, я сказала.
Двух других Броуд не знал. Один, длинный и поджарый, сидел рядом с Селдомом, покачиваясь от толчков повозки, с большим арбалетом на коленях. Арбалет был не заряжен – и это неплохо, поскольку у них есть обычай слетать со стопора в самый неподходящий момент, – но даже так Броуд не видел никаких причин, зачем этому парню мог понадобиться арбалет. Это оружие для убийства людей. Или, по меньшей мере, для запуги-вания.
Вид второго, сидевшего верхом, понравился ему еще меньше. Здоровый, бородатый, с щегольским кавалерийским мечом, низко болтающимся сбоку, щегольской треугольной шляпой на голове и щегольской манерой сидеть в седле и оглядывать все вокруг так, словно все эти земли принадлежали ему.
Бородач придержал коня ближе к дому, чем делают вежливые люди, сдернул с головы треуголку и принялся скрести ногтями примятые шляпой волосы, поглядывая на Броуда в задумчивом молчании. Селдом остановил повозку позади него, между двумя большими, обросшими лишайником воротными столбами, которые вкопал еще дед Броуда на границе их земли.
– Гуннар! – проговорил он, метнув беспокойный взгляд на Лидди и тут же переведя его обратно.
– Селдом.
Лидди заправила за ухо выбившийся локон, но ветер тут же снова вытащил его оттуда и принялся трепать по ее озабоченному лицу.
– Вернулся, значит. – Если Селдом и пытался изобразить радость, у него ничего не вышло. – Где ты раздобыл стекла?
– В Стирии.
– И как оно там было, в Стирии?
– Ничего хорошего, – ответил Броуд.
– Похоже, ты малость похудел.
Парень с арбалетом блеснул кривой усмешкой:
– Неужто раньше он был еще больше?
– Очевидно, – ответил ему бородатый, едва удостоив Броуда взглядом и вновь нахлобучивая треуголку.
