делаешь то, что тебе говорят, да?
– Если не я, это будут делать другие.
– Прогресс, – буркнул Марш.
– Вот как? – Броуд, нахмурившись, обвел взглядом долину: остальные дома были подозрительно тихими. Странно, подумал он, там нет даже дыма над трубами. – Тех, остальных, вы уже всех окрутили, так, что ли? Ланта с дочерьми, и Бэрроу, и старика Неймана?
– Нейман помер. Остальные продали свою землю.
– Мы убедили их, что это наиболее разумный выбор, – добавил Эйбл, поправляя арбалет на своих коленях.
– Тогда почему моя жена до сих пор здесь?
Селдом снова бросил быстрый взгляд на Лидди и тут же отвел глаза.
– Просто хотел дать ей побольше времени… потому что мы давно знаем друг друга, и…
– Она всегда тебе нравилась. Я понимаю. Мне она самому нравится. Поэтому я и женился на ней.
– Гуннар… – В голосе Лидди прозвучала обеспокоенная, предупреждающая нота.
– Почему она вышла за меня – этого я не скажу, потому что сам не знаю. Но она вышла.
Селдом попытался растянуть губы в бледной улыбке:
– Послушай, друг…
– Я не был твоим другом, когда уходил на войну. – Внезапно Броуд почувствовал, будто за него говорит кто-то другой, а сам он просто наблюдает. – Еще меньше причин считать меня твоим другом сейчас.
– Ну, хватит.
Марш пришпорил коня каблуками, подвинув его на пару шагов вперед – так что он оказался между Броудом и плахой для колки дров, где оставался воткнутый топор. Хороший наездник. Он возвышался на своем седле, на фоне яркого света дня, так что Броуду пришлось сощуриться, чтобы посмотреть на него снизу вверх.
– Так или иначе, а лорд Ишер получит свою долину. Нет смысла упрямиться. Тебе же будет лучше, если ты уйдешь отсюда с деньгами в кармане.
– Лучше чем что?
Марш глубоко потянул носом воздух:
– Будет жалко, если такой прекрасный дом как-нибудь ночью случайно загорится.
Его рука скользнула вниз – но не к облупившейся позолоте на гарде щегольского меча. К ножу, скорее всего. Рассчитывал спровоцировать Броуда на поспешные действия, чтобы получить возможность просто наклониться и заколоть его, разрезать куском заточенного металла проблему, которую не удалось распутать при помощи слов. Может быть, он уже делал так прежде. И даже много раз.
– Загорится, говоришь?
Странная вещь: Броуд совсем не чувствовал гнева. Такое облегчение – возможность дать себе волю, хотя бы на несколько мгновений. Он едва не улыбнулся.
– Вот именно. – Марш наклонился к нему с седла. – И еще жальче… если твоя симпатичная жена и дочка…
Броуд ухватил его за сапог и толкнул вверх. Марш изумленно ахнул, потеряв равновесие, замахал руками в воздухе и кувыркнулся на другую сторону.
Когда Броуд обошел его коня, он все еще сыпал проклятиями, барахтался, пытаясь встать, но одна его нога запуталась в стремени.
