, и в ее памяти отложился каждый эпизод жизни.
– Эх, мама, мама, что ж я натворила? – горевала Зоя.
– Девушка, вам плохо? – останавливались прохожие.
Большой город, большие дома. Зоя брела по переулкам, забрела в тёмно-серый подъезд дома, где снимала на первом этаже комнату в трёхкомнатной квартире возле лестницы. Остальные две комнаты были закрыты. Марья Петровна, хозяйка квартиры, женщина лет шестидесяти, в этих двух комнатах держала добро, нажитое за всю жизнь. Жила она по соседству в другом доме со своей дочкой, прибегала к Зое. Открывала комнаты со своим богатством (богатством она называла много-много платьев, шляпок, корсетов и разной всячины. В молодости работала в театре костюмером и после каждого представления половину нарядов умудрялась забирать домой).
Начался новый сезон, и спектакль, который репетировали месяцами, не удался.
– Куда вы смотрели? – кричал постановщик. – Давай Годунова сюда! – скомандовал он.
Бегали актеры.
– Марья Петровна, давай костюмы! – крики, крики, шум.
Марья Петровна всех одела, а Ивана Грозного одеть не смогла – его шубу забрала домой. Крики, крики, шум.
– Моль съела шубу, – ответила Марья Петровна с грустью.
– Раздевай Годунова, пусть в трусах ходит! – скомандовал режиссёр.
– Ищи ему одежду Сусанина, – режиссёр раздавал приказы.
Зрители, может, и обратили внимание, что Годунов вышел в лохмотьях и за ним волочился большой кафтан.
– Марья Петровна, я доверяю вам сценические костюмы, сделайте так, чтобы ни одна мышь, ни один таракан или моль не попали в гардероб, иначе все актеры в трусах выступать будут, – скомандовал директор театра.
Марья Петровна вышла из кабинета директора и пошла домой.
Тук, тук…
– Кто там? – спросила Зоя.
– Марья Петровна, это вы? – спросила Зоя.
– Да, я.
– Пойдём, моя дорогая, в магазин – шляпки завезли.
Зоя везде сопровождала Марью Петровну. У самой Зои денег даже на еду не было. Бывало, пробегает до полуночи с Марьей Петровной.
– Смотри, смотри, какая я была красивая! – говорила Марья Петровна после очередных покупок.
– Что смотришь, моя дорогая, собирай! – сказала Марья Петровна.
– Марья Петровна, уже в шифоньер не влезает, – сказала Зоя.
– Ох, неуклюжая ты у меня, – ответила Марья Петровна.
Марья Петровна пошла домой. Зоя поела суп на воде и побрела спать.
Новый день. Зоя работала курьером. Папки, бумаги.
Какая-то пышная дама швырнула большой конверт.
– Видишь конверт? То, что в нем находится, нужно разнести по четырем адресам. Деньги получишь и принесешь обратно, – сказала она.
– Хорошо, – ответила Зоя.
Зоя побрела по сырым улицам. Жижей раскуроченные дороги, слякоть намочили порванные Зоины туфельки, в которых она так любила красоваться в своем родном городе.
– Здравствуйте, я принесла документы! – сказала Зоя.
– Проходите! – сказал кто-то из большого ярко-светлого офиса.
Темные пиджаки, светлые рубахи с манжетами – все бросалось в глаза.
– Мне сюда? Я из курьерской службы, меня попросили отдать документы, – сказала Зоя.
– Вот конверт с деньгами. Это вы должны передать вашему менеджеру. Расписывайтесь тут, – протянула бумаги девушка.
Зоя расписалась.
Ходила от одного адреса до другого. Ни крошки хлеба ни ела, а так хотелось!
«Нет, еще чуть-чуть. Я должна дойти. Я обещала. Это мое, – думала она. – Я буду лучшая, меня заметят», – проговаривала она.
Проходили месяцы.
Менеджера Светлану— так звали самого грозного начальника Зои – ничего не интересовало. Она часами наблюдала за своими ногтями и за диковинной своей прической. Выглядела она как кукла в магазине с этими желтыми светящимися от ярких ламп лучами офиса.
– Зоя, вы нам больше не нужны. Данная вакансия закрыта, – сказала Светлана.
Зоя шла по улице, увидела недоеденную еду возле кафетерия. Вцепилась в эту еду. Рядом лежал на скамейке мужчина, солидно одетый, в крокодиловых кожаных туфлях. Бормотал что-то себе под нос. Он был сильно выпившим. Сумка перевернулась, из неё вывалились деньги.
Зоя смотрела
