правонарушение, например, она вспомнила буйную молодость и сперла у кого-то кошелек? Пока компаньон Собачкина будет просеивать в поисках жемчуга песок, я смотаюсь к Ариадне Олеговне Соловьевой, вероятно, мать в курсе дел дочери. Судя по тому, что два раза бывшую зэчку прописывали в родительской квартире, мать любит свое непутевое чадо. И надеюсь, что старушка, услышав про оставшуюся без присмотра внучку, заберет ее к себе, несмотря на то что тринадцать лет о девочке не вспоминала.
Глава 9
Благополучно доставив Катю в школьный двор, я хотела уехать, но девочка сказала:
– Уроки сегодня закончатся в четыре. Нам не разрешают пользоваться мобильными ни на занятиях, ни на переменах.
– Жесткое правило. Неужели вы подчиняетесь? – улыбнулась я.
Катя пожала плечами.
– Гимназия платная, есть система штрафов. Пришел без формы – плати, опоздал на урок – плати, поймали с мобилой – плати. Каждому учащемуся предоставляется личный шкафчик, телефон надо поставить в режим «без звука» и оставить на полке. Поскольку за мое непослушание придется расплачиваться маме, ведь сама я не зарабатываю, то я подчиняюсь, даже надеваю сменку. Пожалуйста, позвоните мне, если что-то узнаете.
– Хорошо, сразу после четырех наберу твой номер, – пообещала я.
Катя вынула из кармана айфон.
– Сейчас скажу вам номер Сони, это моя лучшая подруга, ей можно эсэмэснуть «Катя, набери», и я тут же перезвоню.
– Ты же говорила, что сотовыми пользоваться запрещено, наложат штраф, – напомнила я.
– Соне плевать, – легкомысленно отмахнулась Катерина, – ее отец основной наш спонсор, Никитиной ничего не сделают, перед ней даже директор стелется. И Сонька не наглеет. Да, не оставляет мобилу в шкафу, носит в кармане, но по вибрации эсэмэски чует и из сортира потом с кем надо связывается. Зачем других дразнить?
– Ладно, буду держать тебя в курсе дел, – кивнула я.
– В шестнадцать десять можно на мой звонить, – напомнила Катя.
– Не беспокойся, – сказала я, – тетя Даша понятливая.
Дом, где проживала Ариадна Олеговна, выглядел обветшалым. В советские времена район за метро «Белорусская» считался суперэлитным. Здесь стояли сталинской постройки дома, в подъездах сидели лифтерши. Милые старушки спрашивали у гостей: «К кому идете?» Удивительное явление! Сразу становилось понятно: вы попали в другую реальность, туда, где никто не использует лифт в качестве туалета, а лестницу как гостиную для приятелей или курилку. Но сейчас от былого величия семиэтажки осталась лишь дубовая, сильно обшарпанная дверь со здоровенной латунной ручкой. С фасада частично облетела штукатурка, а когда я, с трудом распахнув створку, вошла в гулкий просторный холл, выложенный красно-белой плиткой со щербинами, в нос ударил запах переваренных щей и кошачьей мочи. Лифт походил на ажурную клетку, которая скользит внутри шахты, огороженной решетками. Настоящий
