я еще худо-бедно пробежал на лыжах «десятку» на третий разряд, но по весне я бы ни в жисть не осилил зачетные пять кэмэ в полной выкладке и противогазе! Мне подфартило: от смертельного кросса меня спас панариций на большом пальце левой руки. Садюга-фельдшер вырвал ноготь, залупил кожу на пальце и с удовольствием почистил фалангу стерильным рашпилем; намазал косточку мазью, вставил кусочек марли и забинтовал. Потом он несколько раз с удовольствием вырывал эту марлю, снова чистил кость, накладывал мазь, вставлял новую марлечку и снова туго забинтовывал. Все это время я был освобожден от физкультуры.
Так я получил внеочередное звание сержанта.
Меня оставляли в учебке инструктором, но я отказался, потому что подал заявление в Военный институт иностранных языков и посчитал нечестным попусту занимать место в учебке и освободил вакансию более подходящему выпускнику.
Я ушел в армию, в регулярные войска – в Подмосковную «тайгу». А там, когда пришло время поступать в Военный институт, мне пришел отказ – в связи с тем, что я превысил возрастной ценз. Мне уже был двадцать один год, а у них там брали только молоденьких, как девочек в балетную школу.
А под конец службы в армии справедливость восторжествовала, и меня разжаловали в младшие сержанты!
Это было торжественно и чудно – летом, на плацу, во время утреннего построения полка, под барабанную дробь.
– Сержант Бойко, выйти из строя! – скомандовал начальник штаба.
Я вышел и встал рядом с барабанщиком.
Сотни глаз с удивлением таращились на меня – сочувственно, испуганно и насмешливо.
Штабной писарь, чеканя шаг, вынес на плац красную бархатную подушечку, на которой лежали канцелярские ножницы, и остановился рядом со мной.
Начальник штаба зачитал приказ.
Под барабанную дробь дежурный офицер торжественно срезал мне по «сопле» с каждого погона – прямо как шпагу над головой сломал! Осталось только в кандалы – да на каторгу. Но обошлось.
– Встать в строй!
Я вернулся на свое место.
Вы меня спросите, за что тебе такая честь, Серёжа? Да я и сам не знаю, если честно. За шоколадный загар, неотличимый от южного, вот за что!
Я приобрел этот загар в последнее лето своей срочной службы, принимая солнечные ванны буквально каждый погожий день, отдыхая между дежурствами, вместо того, чтобы спать в казарме. За этим делом меня и застукал на пляже начальник штаба. Я должен был дрыхнуть в своей постели, но я был тут, среди юных тел капитанских дочек и сынков – не отличимый среди них, будто родной.
В это время высокая комиссия из округа внимала песням начштаба полка, который представлял им наши достопримечательности. Он как раз хвастался перед генералом большим чистым прудом с вышкой для прыжков и дорожками для плаванья, когда боковым зрением засек среди загорелых тел мои кирзовые сапоги. По его незаметному
