не упала. – Я не заметил вас.
– Хам! – ответила та, даже не оглянувшись.
Афродита рассмеялась, заметив смущение Арея; тот грустно покачал головой:
– Откровенно говоря, я иногда понимаю, отчего у современных мужчин падает уважение к женщине или, во всяком случае, меняется отношение к ней. С одной стороны, она требует равноправия и, соответственно, с успехом осваивает не лучшие мужские манеры поведения, а с другой – настаивает на сохранении нежных и трепетных чувств к ней как к представительнице слабого пола.
– Уверена, что и женщины пересматривают свое отношение к современным мужчинам.
– Конечно. Все в мире связано. Однако ни к чему хорошему этот пересмотр не приведет. Тебе знакома история с Лилит?
– А как же: первый случай «любви в шалаше».
– Ну вот. Тогда ты знаешь, что́ разрушило райскую любовь.
– Ты хочешь сказать, что это было ее нежелание «возлежать снизу»?
– Вот именно. Это якобы нарушало равноправие – ее и Адама. Хотя на самом деле такое положение является самым удобным и физиологически оправданным для женщины. Для козы, может быть, иначе, а для женщины – так.
– Ты рассуждаешь как типичный мужчина… Кстати, не забывай, что Прометей тоже мужчина. И такую физиологию он придумал, руководствуясь вашей, мужской, логикой. А отсюда и возникло это самое положение.
– Должен сказать, что ты рассуждаешь как типичная феминистка… Известно ли тебе, что Прометей рассматривал самые разные варианты решения полового вопроса? Среди них – конструкцию человека с мужским и женским туловищем на одном основании, оснащенном ногами; или с одним туловищем, образованным в результате сращения мужского и женского в области спины, – варианты, обеспечивающие максимальное равноправие той и другой компоненты человека. К сожалению, отсутствуют документы, подтверждающие это. Зато остались соски на груди мужчины. Их полная функциональная непригодность – лучшее свидетельство творческих метаний автора. Конечно, если бы Прометей знал, что его начнут упрекать в организации гендерного неравенства, он бы свои проектные материалы разрабатывал не на песке. Единственное, в чем его можно упрекнуть, то это в недальновидности.
– Ты знаешь, как я отношусь к Прометею, – с пробудившейся фанатичной ноткой произнесла Афродита. – Однако мне кажется, что его следует упрекнуть в обыкновенной мужской лени. Ему лень было изобретать что-либо новое, и он воспользовался существующим вариантом, а потом в собственное оправдание придумал, что, мол, создал человека по «образу и подобию своему». Неужели нельзя было «свой образ» хотя бы немного подкорректировать?
– То, что ты называешь «мужской ленью», я бы назвал рациональностью. Он просто выбрал наиболее целесообразный вариант. И оказался прав: представляешь, если бы сейчас нас окружали двухголовые мужчино-женщины или одноголовые, но двусторонние муж-щины?
– Или женщино-мужчины и жен-чи́ны! – расхохоталась
