чтобы в том же Травяновольске существовал кто-то ещё помимо моего вокально-инструментального ансамбля.
Поначалу я думал определить Тимохина в Набережные Челны. Нижнекамск соотносится с Челнами примерно как я с моим героем. Очень близко, но не одно и то же.
Но сейчас понимаю, что не стоит этого делать. Набережные Челны – это всё та же татарско-гопническая аура, а я не хочу её затрагивать.
На самом деле, прихожу я к пониманию, обыкновенный русский среднестатистический город тыщ на двести-триста жителей из средней полосы европейской части страны обладает всеми признаками города условного и одновременно обобщённого.
При этом мне не хочется конкретики. Не хочется узнаваемости. Она сопряжена с рисками.
Я знаю, что взяв в обиход город конкретный, опишу его достаточно достоверно: жизнь, по большому счёту, везде одинаковая.
При этом у каждого конкретного города есть свои особенности, свои вкусности, свои выпуклости. Они украшают текст. Без них он куда более пресный.
Так произошло с Воронежом из моего романа «Человек-Недоразумение». Там развивается детство и юность главного героя, Володи Ложкина. Воронежом, где я ни разу не был.
Так произошло с Владивостоком из другого моего романа – «Варварские строки». Владивостоком, где я тоже ни разу не был.
Города были выбраны конкретные, а описаны как условные. И это, как мне кажется, заметно. Это привносит пресность. Не хватает парочки вкусных штрихов, каких-то неброских, сделанных походя, замечаний о его географии и прочих особенностях.
Конечно, это не приговор. Воронеж с Владивостоком моей фантазии тоже получились знатными городами. Да и в целом я не любитель подробных географически-предметных описаний.
Но штрихов недостаёт.
При этом – вот ведь странное дело! – помещать героя в город, который я более-менее знаю (например, в Нижний Новгород) мне тоже не хочется. Наверное, потому, что я не вижу и не понимаю, чем по большому счёту Нижний Новгород отличается от тех же Набережных Челнов.
Ну, Кремль. Ну, метро.
В остальном – всё то же неприкаянно-пролетарское существование в узкой и шершавой матрице обыденности.
Хороший ход на будущее. Творческий ход. Назвать город Нижним Новгородом, потом, где-то во второй четверти текста, превратить его в Набережные Челны. В третьей – в Тольятти. В завершающей – в Дзержинск.
И никаких объяснений. Будто всё это само собой разумеется.
Город – как безликий фон ограниченной (а она только такой и бывает) жизни. Географическое смешение как концептуальная задача. Неопределённость места действия как философия.
И самое главное – в этом не будет никакой ошибки, потому что все российские города (а уж перечисленные выше и подавно) абсолютно похожи друг на друга.
Но это задача не для текущего романа.
Здесь
