нет страховки. Это не из-за страха, это очень правильно, обосновано и логично. Отложить на потом. А потом можно и не приехать…
Но как-то, не прекращая разумно и логично обосновывать сам себе ненужность прыжка, его рискованность несопоставимую с планируемым получением… Вот здесь мысль спотыкалась. Что я собирался получить? Впечатление? Оно может быть сильным или очень сильным, если впечатаюсь в землю. Ощущение? Какое?! В общем, все мысли были светлыми и логичными. Действия – прямо противоположные мыслям. Я не переставал двигаться. Одел парашют, всё застегнул, подтянул, проверил, попрыгал, заполнил и подписал бумагу о том, что сам, знаю, понимаю, если что, то не буду + добровольно, «будучи в здравом уме и светлой памяти…» отказываюсь от страховки. В общем бесстрашно (без страховки).
Вышли, построились, протопали в самолёт. Пока топали, один из нашей команды (профессиональный военный, чуть старше меня, точно служивший и, возможно, ещё служащий в каких-то суперспец войсках) спросил про очки (я «очкарик»), не боюсь ли что они слетят во время прыжка. Нет, не боюсь, потому что в машине есть запасные. Про то, что страха потерять очки я не ощущал совсем, по причине наличия других страхов, я говорить ему не стал. Мой совет был воспринят – в этот раз прыгали в очках (простых, оптических, без верёвочек и резиночек) двое – я единственный раз в жизни и Владимир, первый раз в свой сколько-то там сотый прыжок. Кстати, потом он всегда прыгал в очках, судя по фото и видео в соцсетях. Ладно, возвращаюсь к теме.
Расселись. Взлетели. Чем выше поднимался самолёт, тем тоньше становились у него стенки. Я точно помню, когда он стоял на земле был такой крепкий, надёжный. А начиная метров с трёхсот стенки ощутимо стали превращаться в тонкий дюраль. А ещё открытая дверь, в которую было видно удаляющуюся от нас землю, буквально тянула. Как когда-то написал Ницше «Если долго смотреть в бездну, бездна начнёт смотреть в тебя». Конечно, 900 метров ещё не бездна, но далёкая, уже немного начинающая закругляться Земля, начала внимательно вглядываться в меня, через открытую дверь. Даже не на меня, а куда-то в самую мою глубь, туда где, сжавшись в трясущийся комочек, ютилось чувство самосохранения и где-то рядом с ним лихорадочно заявляла о своём существовании мысль про отказ от прыжка.
Перворазников, а может быть и всех остальных, выкидывают соответственно весу – кто тяжелей, тот и первый. Кстати, если откинуть условности, то у меня уже было три попытки самостоятельных прыжков. Все эти разы я прыгал года в четыре (младшая группа детского сада, которая сразу после яслей).
Увидев в кино (телевизора тогда не было не только у нас, но, вероятно, ни у кого в посёлке) как парашютисты, привязанные веревками (стабилизационные парашюты) с разбегу бросаются в открытую дверь, я тут же решил повторить это в домашних условиях.
Во дворе, рядом с забором стоял бабушкин сундук. Не скажу, что я такой уж древний, но в те времена (конец 60х или начало 70х) это не было диковинкой. Сундук был высотой с меня. Мне, вероятно, пяти лет ещё
