в библиотеке, начал бы тоже читать.
– Да мы с книгами как-то не созданы друг для друга, не тянет меня к ним. Однако вот эту даже я смог бы почитать.
Книга в руках Чу называлась “История сифилиса”.
– Она не о том, о чем ты думаешь.
Чу перевернул несколько страниц и кивнул с улыбкой:
– Да, правда. Такую книгу мне не одолеть. И вообще, в ней же ни одной картинки.
Он отбросил “Историю сифилиса” и взял лежавшего рядом “Голубого волка”.
– Что это за волк? Ты что, надумал свалить отсюда и заняться разведением волков?
Рэсэн холодно усмехнулся.
– Это история восьмерых воинов Чингисхана. В этой книге полно таких животных, как ты. Голубые волки за десять лет завоевали самые большие территории во всем мире.
– И что стало с этими голубыми волками?
– Вошли в крепость и превратились в обычных собак.
Чу принялся заинтересованно листать книгу. Казалось, он старается вникнуть в смысл написанного. Однако интерес его быстро угас, он отбросил и эту книгу. Она со стуком упала на “Историю сифилиса”.
– Да, слышал я, что ты убил женщину, – с равнодушным видом сказал Чу.
Рэсэн ощутил, как вспыхнули мочки ушей. Вместо ответа он молча взял бутылку “Джека” и наполнил стакан на треть. Все так же сидя на краю кровати, Чу пристально наблюдал за его движениями, выражением лица. Рэсэн несколько секунд рассматривал содержимое стакана, затем выпил до дна. Виски на этот раз отдавал сладостью.
– Откуда ты узнал? – спросил Рэсэн. Голос его был спокоен.
– Да так, слышал там и тут, – небрежно сказал Чу.
– И если это знаешь ты, находящийся в бегах, то, выходит, знает и каждый на этом дне.
– На этом дне, вообще-то, слухи так и клубятся.
Чу покачал головой, словно не понимая, какая разница, откуда он узнал.
– Тебе Мохнатый сказал? – спросил Рэсэн, глядя в глаза Чу.
– Мохнатый умеет держать рот на замке, пусть и кажется треплом.
Чу явно желал прикрыть хозяина крематория, отвести от него подозрения, и Рэсэн тут же уверился, что информация утекла именно от Мохнатого. Кроме него, проговориться больше некому. Мохнатый не стал бы рисковать своей жизнью ради Рэсэна. На этом дне никто не пойдет против Чу, никто не станет ему отказывать. К тому же у Мохнатого две дочери, которых он растит в одиночку. Отца можно понять. Будь это не Чу, а сыскарь, Мохнатый молчал бы до конца. Рэсэн все понимал, однако в душе всколыхнулась досада на хозяина крематория. Если информация разойдется, то можно оказаться под прицелом планировщиков убийств.
– Неужели ты думал, что ее можно спасти? – вызывающе спросил Рэсэн.
– Нет, совсем так не думал… Что тут говорить… Нашему брату не до того, чтобы думать, кого убить, кого оставить в живых. Времени нет даже спасти свою шкуру, – насмешливо сказал Чу.
– Тогда
