Против России мы сможем выступить только тогда, когда обретем свободу действий на Западе… Сейчас у России нет причин отказываться от нейтралитета. Через восемь месяцев, год или даже несколько лет ситуация может измениться. Самая надежная мера предосторожности от возможной агрессии со стороны России заключается в немедленной демонстрации мощи Германии».
Старые чувства Гитлера возродились с неожиданной силой, и все, что их подпитывало, с готовностью воспринималось как очередное свидетельство предстоящего предательства Великой России. С рациональной точки зрения решение напасть на Советский Союз в то время, пока война с Великобританией шла с переменным успехом, а рейх получал значительную военную, экономическую и политическую выгоду от договора о ненападении, казалось абсурдом. Тем не менее оно, судя по всему, представлялось Гитлеру чрезвычайно привлекательным, так как он всегда рассматривал это как кульминацию своей исторической миссии. Хотя в конце июля Гитлер признавал, что «нет никаких признаков враждебной по отношению к нам деятельности со стороны России», главнокомандующему сухопутными войсками с 17 июля фельдмаршалу фон Браухичу и начальнику Генерального штаба сухопутных войск генералу Гальдеру было приказано немедленно начать подготовку к вторжению.
Нет никаких сомнений в том, что Гитлер всерьез собирался начать вторжение уже осенью 1940 г. Через несколько дней после приказа кампания была обрисована в общих чертах. 29 июля генерал Йодль донес до своих помощников решимость фюрера «устранить постоянную большевистскую угрозу в этой войне», поскольку «рано или поздно эта кампания в любом случае станет неизбежной». Военная необходимость вынудила отложить вторжение до весны 1941 г., равно как и высадку в Великобритании. Но Гитлер не терял уверенности. «С падением России последняя надежда Великобритании будет уничтожена… – обобщил Гальдер обращение Гитлера к своим старшим командирам. – Посему было решено: сокрушение России должно стать частью этой борьбы. Весна 1941 г. Чем быстрее Россия будет раздавлена, тем лучше… Если мы начнем в мае 1941 г., у нас будет пять месяцев, чтобы довести дело до конца. Лучше было бы начать вторжение уже в этом году, но нам необходимо время на подготовку».
С июля 1940 г. вторжение в Советскую Россию стало незыблемой нацистской повесткой дня. Гитлер мог бы воспользоваться военными приготовлениями, чтобы заставить Москву пойти на новые уступки, он мог бы отменить кампанию в любое время. Но ничего подобного он не сделал. Основополагающее решение было принято, и переговоры с министром иностранных дел Молотовым в ноябре 1940 г. особого значения уже не имели. Действительно, уже в августе Верховное командование начало разрабатывать детали кампании, и началось перемещение войск с запада к советской границе. 12 ноября во время визита Молотова в Берлин Гитлер подписал секретную «Директиву № 18», в которой четко указано, что «…приготовления к Восточной кампании должны проводиться в надлежащем порядке вне зависимости от результатов переговоров. Позднее, когда я увижу и одобрю основной
