– его догоняет экипаж Матвея. Адель! Матвей осадил лоснящегося, чистенького рысака. Адель была в шляпке с вуалью, ее огромные глаза светились сквозь нее, Андрей поставил мешок в экипаж, там уже стояли два баула с деньгами. Он хотел положить на пол экипажа и портфель, но тут откуда-то выскочил Лихтенштадт, отпихнул Андрея, толкнул лихача в плечо: «Пошел!», Андрей остался у парапета канала с портфелем в руках.
Портфель позже его спас. И чуть не погубил. Проходными дворами, где он на ходу вывернул наизнанку короткое пальто, достал из кармана мягкую кепку, выбросил картуз, избавился от револьвера, засунув его за поленницу, Андрей вернулся на Фонарный, пошел к Мойке, на Офицерской свернул налево, пошел по Прачешному. На углу Максимилиановской его остановил жандармский унтер, с ним рядом стоял человек в котелке, словно специально желавший показать – вот я филер! вы не видели филеров? вот я, один из них! – чуть дальше два солдата. Унтер уперся пальцем в грудь Андрею: «Кто? Куда?» «Курьер, – ответил Андрей. – В издательство Брокгауз» – и кивнул на портфель. «Издательство?» – «Да, на Прачешном, дом шесть». Лишь только дойдя до издательства, зная, что за ним идут, Андрей увидел прикрепленную к ручке портфеля с печатью Казначейства бирку на пломбе. Он вошел в двери издательства, быстрым движением сорвал бирку, положил в карман, открыл вторую дверь. «Чем могу?» – спросили его из-за конторки. «От академика Дмитриевского. Рукопись», – сказал Андрей. «На второй этаж, господину Голубовскому»…
…Из-за замешательства на пороге квартиры Андрей забыл о словах пароля.
– Что вам угодно? – повторил Серебряков, толкнул дверь, и она захлопнулась за спиной Андрея. – Если изволили явиться по делу, я никого не принимаю. Что?!
Серебряков был в криво застегнутой жилетке, рукава несвежей рубашки закатаны до локтей, на щеке – след сажи, волосы взлохмачены.
– У вас оставляли… Я пришел…
Он снял шляпу, зачем-то поклонился.
– Мне сказали…
Серебряков отступил чуть назад, завел руки – на его руках Андрей также заметил следы сажи, – за спину.
– А! Вы за этим!
Серебряков сделал еще полшага назад.
Андрей кивнул. Ему показалось, что Серебряков пьян. Он отчетливо выговаривал слова, но на ногах держался неуверенно.
– Мы договаривались! – Серебряков продолжал отступать. – Договаривались! Я храню у себя этот ваш мешок одну только ночь… Кто вы? Вы…
– Меня просили забрать, – сказал Андрей. – Только забрать. Господин Серебряков! Я только заберу…
– У вас извозчик? Вы приехали на извозчике? На лихаче? Он вас ждет? У моего дома? Одного уже арестовали. Выдал акцент. Спросили паспорт. Еврей-лихач! В Петербурге! Кто до такого додумается? Глупость! Просто глупость!
– Нет, у меня нет лихача. Я донесу так. Я сильный. Разрешите забрать!
– Забрать? –
