style="font-size:15px;"> – Я думала, что, может быть, тебе не все равно, что случилось в тот день. Я думала, что ты, возможно, захочешь помочь.
– Помочь в чем? – Она наконец опускает ноги на пол. Она оставила следы ног на приборной доске и не делает никаких попыток стереть их. – Не все ли равно, что случилось в тот день. Неужели ты до сих пор этого не поняла? Она погибла. Все думают, что ее убили мы, и никогда не перестанут так думать, вот и все. Оставь прошлое позади. Смени имя. Начни новую жизнь.
– А, ну да, ведь именно так поступила ты? – Я представляю себе, как танцовщица ломает строй. Исполняет серию ударов ногой по полу. Один, два, три, четыре, пять. – Ты что, оставляла прошлое позади, когда попадала в дурные компании? Когда один за другим прошла шесть реабилитационных центров? – Эти слова вырываются у меня прежде, чем я начинаю сожалеть, что произнесла их.
Она бормочет что-то, но говорит слишком тихо, чтобы я могла это расслышать.
– Что? – спрашиваю я.
Она выдыхает, закатывая глаза.
– Я сказала, что именно это я и делала. – Она опять отворачивается к окну. – Это называется выживанием сильнейшего.
– Ах, вот оно что, – язвительно говорю я. – А я-то думала, что в седьмом классе ты на уроках естествознания спала.
Она не снисходит до того, чтобы ответить.
Меня так и подмывает остановить машину и сказать, чтобы она убиралась, чтобы посмотреть, как ей понравится преодолеть расстояние до Твин-Лейкс пешком, шлепая по грязи и наносам мусора. Как глупо было воображать, что она захочет помочь, что ей будет не все равно. Она не задала мне ни единого вопроса про Лавлорн, даже не спросила, что именно мне удалось выяснить, почему я проехала два часа по дорогам, заваленным обломками после бури, которая случается раз в столетие, лишь бы поговорить с ней. Она просто уставилась на меня в своем «Перекрестке» с таким видом, будто я была какой-то вонючей мягкой игрушкой, которую она выбросила в мусорный бак, и ей было непонятно, каким образом я снова вернулась в ее жизнь. «Убери эту штуку, – злобно сказала она, когда я показала ей книгу, поморщившись, как будто ее вид причинял ей боль. А затем продолжила: – Не знаю, зачем ты здесь, но через пять минут мне надо будет отсюда свинтить. Так что тебе придется меня подвезти».
И больше ничего. Просто велела мне сесть в машину и подождать, как будто я была из службы проката автомобиля с шофером, которую она наняла, чтобы отправиться домой.
Глупо, глупо, глупо. Почему-то мне казалось, что стоит отыскать Бринн – и она сумеет все сделать лучше или хотя бы будет знать, что надо делать. Я воображала, что прежняя магия вернется, вернется та особая сила, которая связывала нас воедино и отбрасывала в сторону весь остальной мир. В то время я действительно думала, что Бринн может справиться со всем, чем угодно. Я действительно думала, что Саммер сможет стать знаменитой.
Я и правда думала, что мы особенные. Но, может быть, в действительности этой магии никогда не существовало, как не существовало и Лавлорна. Может, это было просто еще одним воспоминанием, которое
