style="font-size:15px;"> И что немаловажно, она немногословна, и о ней решительно никто и ничего не знал. Так, одни слухи, что жила и выросла в деревне стараньями отца, мать умерла при родах такого совершенного создания… Она представляла себе, какой красавицей была ее мать, раз дочь такая выросла! Говорили, что вышла замуж за какого-то военного, а вот куда и кто об этом не знал никто. Потому, как и речь ее всегда, и это ее: – ну! Что не скажи, не спроси, молчит, а потом только свое – ну и ну, вот и все!
И никому из мужчин не удавалось ее покорить! Никому!
А ведь, такие за ней мужики увивались… И она, как-то так с ними со всеми – ровно, без каких либо эмоций, как должное все: их комплементы, цветы, подарки и на все их вопросы, все предложения о встречи только посмотрит и долго молчит.…Вот же, су…!
Один за ней грех – пьет. Редко, но так.… Причем, пьет, как мужик – запоем по нескольку дней!
Нет! Пусть и на этот раз пьет, к тому же, она к ней не пойдет и пусть уж ей письмом пояснят, что ее на месяц, на два, отправят в отпуск за ее же счет. А она… Она не камикадзе, чтобы идти с таким известием к пьяной Манюни! Ведь, того и гляди, зашибет! Любого та зашибет! Недаром она из деревни и дочь кузнеца.…
Ну, ее, пусть охолониться пока, перебесится.…А то, наверняка, думает, что Малая по ее вине грохнулась… Пьяной пойди, докажи!
Нет! Пусть уж только по почте станем общаться с ней. Да и за Малой пусть присмотрит, когда ту выпишут из больницы домой… Главное, чтобы Малая не ботала чего лишнего, если ее спросят…
Браво, брависимо!
Факетти был стреляный воробей! Он знал, что надо публике и как ее заставить улыбаться только при одном упоминании о выступлении его труппы.
Во – первых, его – труппа, в ней никаких мужчин, все только – девочки! Красивые, сексопильные, фигуристые, с развитой грудью и… он один, единственный! И когда он под занавес выступления выходит, вернее, они его выводят, взявши крепко за руки… Все смотрят…
Так вот, он каков – счастливчик!
Он аккуратный, элегантный, молчаливый, одетый с ниточки волшебной… Все они кланяются перед публикой, потом, под их аплодисменты, начинают сами и, постепенно поворачиваясь к нему, рукоплескать – ему! А он скромно, прижимая руку к сердцу, вышагивая вперед, кланяясь и всем им громко:
– Грацио! Браво, публик!
– Ну, как? – все время спрашивал о впечатлении у своей бухгалтерши, которая непременно стояла тут же, за кулисами с цветами…
– И ты еще спрашиваешь! Браво, Факкетик, брависсимо!
Потом он, обнимая ее за талию уводил в свой кабинет, где они… И как она им всем говорила:
– А то, как же, мне надо сдать ему всю до копейки выручку…
А те ей… Знаем, какую выручку он с тебя поимел и что потом получим мы, после того как ты, как он…
Повторюсь,
