склеив из воли, разбросанной по душе в виде осколков переживаний что-то цельное, Настя, поехала в общежитие пединститута к деревенской подружке. Как никогда ей хотелось с кем-нибудь поделиться своей бедой и облегчить душу.
До девятиэтажного корпуса общежития пединститута она добиралась в переполненном пассажирами троллейбусе, который гудел растревоженным ульем последними новостями по выплатам пенсий и пособий.
Татьяна спустилась к ней и, внимательно выслушав трагическую исповедь подруги, с возмущением тряхнула белыми крашеными волосами.
– Тысяча баксов? Круто. Круто. Сволочи, конечно. Но сейчас такая жизнь. Блядская одно слово. Ты не унывай. Денег я тебе, конечно, дать не могу, у самой таких нету. Но ты можешь заработать сама.
– Как заработать? – заинтересовалась Настя.
– Как. Как. Обыкновенно. Раком. Ты девчонка видная. Я тебя сведу кое с кем.
– С кем это «кое с кем»? – с подозрением спросила она.
– О, Настюха, ты как малое дитя.
– С проституткой что ли?
– Нет, с директором банка, – ехидно ответила Татьяна.
Лицо у Анастасии после слов подруги как-то сразу осунулось и почернело. Она растерянно произнесла:
– Я не знаю, Таня, как это делается, у меня Валера. Да и противно.
– У твоего Валеры есть деньги?
– Нет, наверное. Откуда у него? Да если и есть, я просить не буду.
– Что тогда делать будешь? Пойдешь пескоструйщицей, на завод?
– Не знаю, может, и пойду.
– Ты ччё, подруга, там мужичьё, обман, уж лучше стать заслуженной лесбиянкой России, чем туда.… За эти деньги там полгода вкалывать будешь. Короче, я дам твой домашний номер кому следует. Мать у тебя день и ночь на работе. В институте каникулы. За две недели ты легко эти деньги отработаешь…. Потом можешь забыть, как страшный сон. Будешь брать по сто баксов с чел…, – запнувшись, она усмехнулась: – да нет, не с человека, с кобеля, с кого побольше, с кого поменьше. Сама разберёшься…. Отстегнёшь потом человеку за то, что будет тебя рекламировать, остальные все твои. Думай. Ты не первая и ты не последняя. Может ещё и понравится. – Она улыбнулась.
– Да, иди ты … – ответила Настя.
Татьяна продолжала смотреть на неё с улыбкой и даже попыталась пошутить:
– Надо же когда-нибудь начинать.
Она тут же заметила изменившееся выражение лица Насти, взглянула на часы и уже с серьёзным видом произнесла:
– Ладно, ты решай, а я побежала. Извини, но мне пора.
Татьяна чмокнула подругу в щёку, стерла ладонью, оставшуюся на лице губную помаду и заспешила на выход из вестибюля общежития. По пути она оглянулась на её осунувшееся лицо.
– Духом-то не падай, жизнь на этом не кончается.
Ссутулившись
