ход ладьей.
Эллиот изучал позиции на доске, пытаясь сосредоточиться. Но вне зависимости от игры, Туи взял ферзя за три хода.
Когда он вечером позвонил в Даллас, трубку взяла Рита. Ее голос был наигранно радостным. Он познакомился с этой интонацией на вечеринках, где она чувствовала себя не в своей тарелке, как, например, в тот раз, когда они отправились на барбекю к Туи. Вероятно, голос Эллиота звучал одинаково «веселым», когда ему приходилось ходить на премьеры балета.
– Привет, – поздоровался он. – Это я.
Пауза.
– О.
– Как дела?
Глупый вопрос. Но это все, что он смог выдавить.
– Нормально, – ответила она.
– Вот и замечательно. Слушай, я хотел спросить…
– Хочешь сказать, что наконец-то решил поговорить со мной? Чудеса, да и только.
– Ты же поняла смысл? Можешь и ответить.
Эллиот услышал, как Рита вздохнула, и представил дрожащие пальцы возле трубки. Он никогда не разговаривал грубо, потому что она этого не выносила, но сейчас терпения уже не осталось.
Рита еще раз вздохнула.
– Смысл в том, – отчетливо сказала она, – что ты звонил… сколько раз? Раз десять, чтобы поговорить с Анной. И ни разу не попросил к телефону меня.
– А что мне говорить? – удивился Эллиот. – Ты не слушала меня, даже находясь со мной в одной комнате. Я не думал, что ты изменила свое мнение с тех пор, как уехала в Даллас.
– Что ты имеешь в виду? Как не слушала?
– Так и не слушала. Я столько раз просил тебя не уезжать, а ты послала меня к черту.
– Я…
– И не трудись объяснять, что ты уехала только для того, чтобы Анни могла посещать уроки танцев. У тебя просто кишка тонка признаться, что ты хотела меня бросить.
На этот раз пауза затянулась.
– Может, я не хочу уходить, – ответила Рита. Ее голос был тихий и напуганный.
Эллиот зажмурил глаза.
– Тогда чего же ты хочешь, Рита? Я пытался понять это восемь лет и до сих пор не понял. Так скажи мне, Бога ради!
– Я только что сказала, – ответила она. – Нас нет уже две недели, и это первый раз, когда ты позвонил мне. Это тебе о чем-то говорит, Эллиот?
– Что…
– Черт, Эллиот, я не хочу быть невидимкой! Я слишком много прошу?
– Я…
Он услышал резкие гудки, когда она бросила трубку.
В эту ночь он не смог заснуть. Он постоянно слышал тихие шаги на крыше над кроватью: тихие передвижения, легкие скольжения и иногда прыжки. Кошачьи маневры.
Через некоторое время он мог их даже представить – грациозный, смертоносный балет, отрабатывающий ритуальные боевые упражнения. Они не знали усталости; звуки атак не смолкали. Он был уверен, что начал отличать звуки Хищника от других.
Он лежал в темноте, пока видения танцев стали настолько отчетливыми,
