олучил возможность побывать в стране изучаемого языка. К сожалению, это произошло не в благополучные годы развития своей страны, а в годы постперестроечной разрухи и развала великого Советского Союза. Эти события не только влияют на желание человека выжить в данной ситуации и помочь своей семье, но и невольно заставляют сравнивать обстановку в этих двух странах.
Автор этих записок имел возможность познакомиться с особенностями жизни китайского народа, узнать кое-что и о жизни приезжающих в Китай своих соотечественников. Ему приходилось напрямую общаться с представителями разных слоев китайского общества от юных студентов до профессоров, от простых рыночных торговцев до представителей китайского чиновничества. Конечно, большую роль играло знание китайского языка, что помогало значительно глубже, чем другим соотечественникам, проникнуть в увиденное и услышанное. Некоторые явления становились для него неожиданными открытиями. Кое-что откровенно шокировало, кое-что вызывало уважение.
За этот год ему удалось не только познакомиться с достопримечательностями Пекина и его окрестностей, но и побывать в некоторых других местах Китая, сравнивая особенности жизни жителей этих районов между собой.
Поезд «Москва – Пекин»
Вот, наконец, и поезд «Москва – Пекин». Поезд идет на восток. Но как долго я шел к этому поезду. Почти на склоне лет моих поезд идет едва ли ни к началу жизни, во всяком случае, к ее юности. Многое предстоит вспомнить, обдумать, что-то подтвердить, в чем-то убедиться, а что-то узнать заново.
Так уж получилось, что даже годом своего рождения я оказался связан с Китаем: умудрился родиться за четыре месяца до провозглашения Китайской Народной Республики. Время моего не всегда сытого детства в 50-е годы проходило под бравурные песни, марши и лозунги, типа «Русский с китайцем – братья навек!» и «Хинди-русси пхай-пхай!». В то время во всех городах моей страны было много желтолицых молодых людей, одетых в одинаковые темные костюмы и черные пальто. Это были китайцы, приехавшие учиться в страну «великого старшего брата», как тогда в Китае называли Советский Союз. В то время шел активный научный и культурный обмен и сотрудничество во всех сферах.
Наша семья жила в небольшом провинциальном городке на северо-западе России. Когда наш отец – простой рабочий, но большой любитель русской народной музыки и песни, в нашем только что построенном доме включал, купленный почти на всю зарплату, небольшой радиоприемник «Рекорд», чтобы послушать последние известия, через некоторое время, матерясь, вынужден был выключать его с таким присловьем: «Растакую мать, опять эти друзья!» Это означало, что после новостей обязательно звучала непонятная, часто заунывная, народная китайская или индийская музыка.
upornyj_jun_su_kitajskie_skazki_1955_g_il_kochergina
А одной из моих самых первых детских книг, которую я сам, как упорный Юн Су, прочитал (Юн Су – маленький герой китайского народного эпоса, который по ночам учился, читая при свете светлячков, которых он собирал для этого. – А.Ш.), была маленькая книжечка назидательного характера о трудолюбивом мальчике Сяо Лине и его десяти маленьких друзьях, то есть десяти пальцах, способных на небольших грядках вырастить хорошие овощи. Вот так своеобразно я познакомился с этим трудолюбивым народом и очень глубоко воспринял эту сказку, тем более что самому в детстве тоже приходилось заниматься хоть и не очень интересной, но нужной работой: копать, рыхлить, сажать, поливать, окучивать, а потом и убирать урожай, такой необходимый для нашей большой семьи. Позднее мне уже очень нравились китайские народные сказки о не совсем понятных чудесах и героях со странными именами. Жаль, тогда до более серьезных произведений дело, к сожалению, не дошло – после 1958 года советско-китайская дружба начала давать сбои.
Потом был пионерский лагерь и маленький мальчик, ставший там на время председателем совета отряда. И когда этот мальчик на утренней или вечерней линейке шел с рапортом к председателю Совета дружины, нужно было проходить мимо отряда старших ребят, и они совершенно непонятно почему вдруг посмеивались: «Глянь, «китайчонок» идет докладывать». Видимо, было в моей внешности что-то схожее с моими китайскими сверстниками, которых наши ребята могли видеть разве что только в киножурналах «Новости дня»: стриженная наголо голова с небольшой прямой челкой, а может быть и очень уж ответственный вид и искренне горящие святой верой в «наше правое дело» глаза.
Прошло еще несколько лет, после окончания школы пришло время выбирать дальнейшую судьбу. И когда я решил ехать в Москву пытать счастья в инязе, один из моих друзей, узнав об этом, неожиданно вдруг предсказал, что мне предстоит изучать китайский язык. Как в воду глядел. И когда мне на приемной комиссии предложили изучать китайский, я уже не удивился – морально был почти готов к этому. Официальной версией такого предложения был хороший результат на экзамене по русскому языку, ведь преподаватели этого вуза любили повторять: «Нам нужны люди с хорошим знанием родного языка, а иностранному мы вас сами научим». Лишь позднее я понял, что в этом выборе
